Незаурядная Маша Иванова

– Значит, идем завтра к Арбузову?

– Значит идем, – обреченно выдыхает Машка.

– Вот и зашибенско! Или как ты там говорила? Зыкинско!

– Умопомрачительно, – Маша протягивает бокал шампанского и звонко чокается с Олеськой.

***

– Эта стерва Курочкина одета так же, как я! – глаза Олеси сверкают отнюдь не добро.

– Олесь, ну зачем ты преувеличиваешь? У нее не такое же платье, а просто тоже красное. Это разные вещи! – Маша обосновалась на кухне квартиры семьи Арбузовых и пытается найти что-нибудь, чем можно открыть пакет персикового сока.

– Красное платье, коричневый пояс, коричневые ботильоны и длинная золотая цепочка! Не слишком ли много совпадений? – Олеся выхватывает пакет из рук подруги и пытается открыть его зубами.

– Олесь, ну просто это сейчас модно. Ты же знаешь, мода – она, как зевота: кто-то один зевнет, и тут же зевать начинают все окружающие!

Как бы в подтверждение своих слов Машка сладко зевает. Олеся делает то же самое через секунду.

– Вот видишь, – сквозь зевоту тянет Машка и снова зевает.

– Что делаете? – в кухню вваливается хозяин квартиры. Еще полчаса назад, только войдя в прихожую, Маша его реально не узнала – Арбузов стал как-никак на десять лет старше. Но теперь, приглядевшись, она думает, что все-таки в нем очень много общего с прежним Валькой: такое же высокое, худое, долговязое тело и длинные непонятного цвета волосы. «Пожалуй, русые», – сразу шепнула Машка подруге в прихожей. «Я бы сказала, ближе к каштановым», – прошептала та в ответ.

Разве что кожа на лице Вали теперь чистая. «И это радует», – думает бывшая одноклассница.

– А мы тут сок открываем, Валюш, – по инерции кокетничает Олеська. Она всегда кокетничает с противоположным полом, даже если видит его представителя в первый и последний раз, и даже, если не будет иметь с ним ничего общего, и даже, если этот представитель ей чуточку неприятен. – Только в этом доме что-то ничего острого: ни ножа, ни перца…

– Ой, сейчас дам ножницы.

– Не надо, Олеська пакет своим острым языком откроет, – смеется Маша.

– Ха-ха-ха! Пойду за шампанским. Вернусь через 6 минут. Вы как раз сок к тому времени, надеюсь, откроете. Будем делать персиковый беллини, – Олеська выдвигается с кухни, покачивая бедрами, как учила женщина-инструктор с диска «Стрип-пластика».

– Ну, как поживаешь? – Валька протягивает Маше ножницы.

– Спасибо, – говорит Маша.

– Спасибо, хорошо?

– Нет, спасибо за ножницы. Поживаю тоже ничего. Как ты?

– Ух… Да тоже неплохо. Вот, женат, как ты заметила…

– Честно говоря, еще не заметила. Твоя жена от меня куда-то прячется. Но много о вас слышала. Поздравляю. Как вы познакомились?

– О, это интересно!

– Стоп. Только не очень романтично рассказывай, а то я обзавидуюсь! Посуше пожалуйста, из снисхождения к одиночкам, – улыбается Маша.

– Мы познакомились в пункте переливания крови. В выпускном классе. Я сдавал кровь, чтобы немного заработать и купить… Ну, в общем, не важно. Катя сидела тогда в соседнем кресле. А через какое-то время я снова вернулся, чтобы сдать кровь бесплатно – я обещал это медсестре. И Катя снова была там! В этот раз мы уже решили не мешкать и обменяться и именами, и телефонами. А потом и кольцами. Ну что, не очень романтично?

– Нормально. Истории с медицинским уклоном во мне зависти не вызывают, – Маша отрезает уголок пакета с соком.

– Ну, а у тебя что на личном фронте? – Валя встает, чтобы достать из шкафа три фужера.

– Без перемен. Давай лучше о тебе. Где трудишься?

– Я преподаю в университете. Попутно пишу диссертацию.

– На тему?

– Хм… Эволюция божественного сознания в литературных памятниках человечества.

– Поняла все слова, кроме «хм», – смеется девушка.

– Ну, в общем, как Бог у нас в литературе меняется от столетия к столетию.

– Ну и как он меняется?

– Гуманизируется.

– А по-русски?

– Хм… Добреет, в общем, – Валя ставит фужеры на стол и судорожно ищет, чем еще себя занять: передвигает с места на место сахарницу, вынимает салфетки из пакета и снова их туда засовывает.

– Но это же все не достоверно, так? В литературе он такой, как о нем пишут люди, а какой он на самом деле, никто не знает, – рассуждает Маша.

– Это тема для другой диссертации, – улыбается Арбузов.

– И вообще, врут твои литературные памятники! Все время какие-то концы света прогнозируют, и ничего не сбывается!

– Хочешь мое мнение?

– Конечно!

– Все даты – правда. И Бог действительно собирается все закончить. И сообщает об этом людям. Но каждый раз передумывает.

– Почему? – Маша делает глоток сока прямо из пакета.

– Чем-то мы его цепляем! Видимо, хочется ему посмотреть: что же дальше-то будет?! Вот он и переносит все время дату Армагеддона…

– Интересное мнение… – Машка снова глотает из пакета, игнорируя жест Вали, подвигающего к ней фужер. – Надо срочно придумать, чем его удивлять будем, а то как-то не хочется того-этого…

– Того-этого? Да я смотрю, вы уже спелись! – Олеська вплывает в кухню сразу с двумя бутылками шампанского.

– Ладно, девчонки, побегу. Фужеры для коктейля вот в том стеклянном шкафу. Сами справитесь? – спрашивает Валя, не интересуясь ответом, поскольку сразу же закрывает за собой дверь.