Неземные соседи

Губерт и Макс взглянули на Инносанту. На ее неподвижном побледневшем лице они прочли свою судьбу: зима на двух тысячах метров высоты без огня — это была неизбежная смерть.

— А как поступали в таких случаях первобытные люди? — спросил вдруг Макс.

Де Мирамар пожал плечами. Этот вопрос звучал какой-то иронией. Какое ему дело до первобытных людей, раз он не мог больше строить пламенных гипотез, раз заметки его были бесполезны, а рукопись никогда не будет напечатана!

Подняв свою удрученную голову, госпожа Андело машинально ответила за него:

— Они употребляли кремень…

Прервав фразу, она в радостном порыве добавила:

— Но у нас же есть кремни!

И так как де Мирамар, казалось, не понимал ее, она воскликнула:

— Вы же их спасли, господин де Мирамар!

— Несколько штук! — вздохнул он.

Порывшись в карманах, он вытащил топор каменного века, продолговатый с широкими краями, и несколько заостренных к концу тонких пластинок кремня.

— Не эти, — сказал он с сожалением. — Этих жаль!

— Но мы их вам вернем! — вскричал Губерт. — Вопрос только в том, чтобы высечь искру…

— Но чем? — спросил Макс. — Как заменить трут?

Госпожа Андело уже начала щипать обтрепавшийся край своей батистовой блузы… Таким образом, получилось немного корпии, которую положили у входа в хижину. Игнац нарезал тонких веток. Губерт ударял своим ножом по кремню, а остальные с тревогой неподвижно смотрели, как сверкали и тотчас же потухали искры. Вдруг все вскрикнули. Нитки вспыхнули. Но пламя тотчас же заглохло, слишком слабое, чтобы восторжествовать над сырым деревом.

— Надо бы бумаги, — воскликнул Макс. — Только бы достаточно огня, — и ельник загорится…

Губерт снова обратился к ученому.

— Только у вас и есть бумага, отец! Только у вас!

— Моя рукопись! — запротестовал де Мирамар. — Никогда…

— К чему она вам? — безжалостно продолжал Губерт. — Вы ведь не напечатаете ее здесь, не правда ли?

— Разве можно знать, что нас ждет впереди?.. — бормотал ученый, обнаруживая проблеск несокрушимой надежды когда-нибудь уйти отсюда, найти где-нибудь остаток цивилизации…

— Труд всей моей жизни, — добавил он с отчаянием человека, который видит, что вся его прошлая жизнь — ничто… тщетная попытка, работа, лишенная какой-либо пользы…

— О нет! Только не рукопись! — воскликнула госпожа Андело, одна из всех способная понять его горе. — Быть может, заметки, выписки, документы? Я думаю, что продолжения мы писать не будем! Она уже снова заготовила корпии. Опустив голову, Де Мирамар колебался. Руки его дрожали над пачкой бумаг, вынутых из сафьянового портфеля. Инстинктивным движением он повернулся к своей жене, как бы ища поддержки. Разве не она всегда защищала его и его работу от притязаний светской и семейной жизни? Но на него смотрели равнодушные глаза, спокойное лицо сумасшедшей. И старый ученый почувствовал себя чужим среди своих.

— Посмотрите, какой идет дождь! — вмешался Макс. — Возможно, что он будет продолжаться много дней. Мы не можем обойтись без огня. Ради ваших дочерей! Ради маленького Поля!..

— Этого хватит? — спросил де Мирамар, уже больше не защищаясь.

— А вот мы посмотрим! — свирепо сказал Губерт. — Не думаете ли вы, что теперь излишне разъяснять, как вымирают цивилизации?

Он уже завладел одним листком и мял его в своих пальцах. Взял второй, третий. Удрученный де Мирамар совершенно перестал сопротивляться. Вступился Игнац:

— Этого довольно, — заявил он.

Без сомнения, он инстинктом угадал горе, которое не мог объяснить себе разумом. И де Мирамар не мог дать себе отчета в том, что единственным человеком, понявшим его горе, было это грубое существо, этот пастух баранов, который едва умел читать.

Вспыхнула искра. Бумага запылала. Затрещали еловые сучья. И среди мрачного тумана и дождливого дня взвились огненные языки. Их приветствовали общие возгласы. Послышался смех. Все руки потянулись к огню. Как и тысячи лет тому назад, так и теперь радость охватила окоченевшие тела, склонившиеся вокруг пылающего очага. Губерт спрашивал себя, почему исстрадавшееся тело так упорно стремится жить,

— Мы приготовим чай, — сказала мисс Мод.

Инносанта завладела кремниевым топором и пробовала на своем большом пальце лезвие. Показалась кровь. Она воскликнула:

— Отлично режет… Не найдем ли мы здесь таких же камней и не сможем ли мы их отточить?

— Да, — сказал пастух, подняв радостное лицо. — Я часто думаю о наших ножах, которые зазубриваются… Я думаю об этом по ночам… Я говорю себе: когда у нас останутся только руки для работы, — мы погибнем… Но таких камней я не знаю…

— Весной, — сказал Макс, — когда снег растает, мы пойдем искать твердые камни, змеевики, горный хрусталь…

Весной!.. Он строил планы!..

Между тем Макс и Игнац с помощью коры каштанового дерева сумели выдубить бараньи и козьи шкуры. После некоторых попыток, скручивая кишки животных, им удалось получить тонкие и прочные бечевки. Госпожа Андело принялась за дело. Она прокалывала шкуры перочинным ножом и, пользуясь вместо нитки бечевкой, крепко их соединяла.