Нежданно-негаданно

— Какой маг! — усмехнулся я. — Он когда с войны после ранения вернулся, всё про погибших партизан выяснял.

— Тогда он наверняка знает, где у них тайник был, — сказал Яша.

— А если это сокровища? — не сдавался Женька.

— Ну и что? Что он, тебя ограбит?! — наступал Яша.

— Ладно, едем к твоему деду, — решился Женька. — Сейчас же едем.

— На чём? — остановил его рассудительный Яша. — Теперь в город до вечера автобуса не будет. А вечером ехать ни к чему. Всё равно к его деду не пустят. Утром отправимся.

— Ты что? Разве такое дело может до утра ждать? — накинулся на него Женька. — Подводу достать надо.

— Так нам и дадут, — покачал головой Яша.

— Не твоя забота, — отрезал Женька. — Ты лучше оденься поприличнее, а лошадь я добуду.

Дойдя до деревни, мы с Яшей побежали переодеваться, а Женька умчался на конюшню. Я надел пиджак и брюки. Хотелось показаться больничным врачам внушительнее. На всякий случай прихватил с собой оставшиеся от десятки четыре рубля. Если Женьке не дадут лошадь, доберёмся до города на попутной машине.

Но, к нашему удивлению, Женька уже восседал на телеге, как заправский кучер.

— Уговорил-таки, — развёл руками Яша. — Ну и мастер!

— Слово такое знаю, что не откажут, — похвастался Женька и заторопил нас: — Садитесь, трогаю!

Мы забрались в телегу.

— Но-о! — закричал Женька и принялся нахлёстывать лошадь. Не больно, конечно, а так, чтобы знала, что мы торопимся.

Лошадь прибавила шагу. Женька обрадовался и замахал вожжами над ней. Лошадь махнула хвостом и задела ему по лицу. Женька отпустил вожжи, чтобы вытереть лицо, от конского хвоста на нём отпечатались какие-то полосы. Но тут произошло что-то непонятное. Лошадь понеслась так быстро, что из-под её копыт в нас полетели комья грязи, а телегу начало бросать из стороны в сторону, точно лодку во время шторма. Я даже схватился за край телеги, чтобы не вывалиться.

— Ну-ка отсядь! — услышал я требовательный голос Яши, обращённый к Женьке.

Он сел на Женькино место, подобрал почти съехавшие на землю вожжи, натянул их и непривычно для себя, громко и властно заговорил:

— Ну чего ты, Русланка? Чего разгорячилась? Осади прыть, осади! Вот так, рысцой, рысцой, а теперь и шажком… Вот и молодчина!

Лошадь успокоилась и заржала. Здорово Яша обуздал её! Оказывается, Женьке не надо было выпускать из рук вожжи. Яша правил уверенно, и лошадь послушно затрусила по дороге.

— Ну и правь сам, — сказал Яше Женька. Ему больше не хотелось быть кучером.

Я развалился на разбросанном в телеге сене и принялся представлять, как мы пройдём к дедушке. Сначала нас примет главный врач. А как только он узнает причину нашего прихода, то, ни минуты не медля, сам проведёт нас к деду…

Но попасть к главному врачу оказалось не так-то просто. Прежде всего нужно было пройти проходную. А мы с Яшей уже убедились, что нянечка в ней не особенно сговорчивая.

— Махнём через забор! — предложил Женька. — А там прямо к нему в корпус.

Мы оставили Яшу сторожить лошадь, а сами пошли в конец забора.

— Хуже всего, что он сплошной и высокий, — огорчался Женька. — Залезешь — и прямо врачам в пасть.

— Вот и хорошо, мы тогда и объясним им всё, — сказал я.

И мы полезли на забор. Нам повезло: вдоль забора с той стороны росли невысокие кусты. Мы пригнулись и пошли вдоль кустов.

— Соображай, в каком он корпусе и на каком этаже, — приказал мне Женька.

— Первый корпус, палата три, — сказал я и добавил: — А где он, этот корпус-то? Мы ведь дальше проходной не были.

— Раз первый, значит, у выхода, — рассудил Женька и, прячась за последним кустом, скомандовал мне: — За мной, короткими перебежками!

Мы хотели пробежать открытое место, но тут из соседнего корпуса вышли две женщины в белых халатах. Мы попятились назад и залегли в кустах.

— Фу-ты, тут крапива… — зашипел недовольный Женька.

— Потерпи, а то обнаружат нас, — тихо проговорил я и почувствовал, что тоже обжёгся о крапиву.

Женщины прошли, мы поднялись, но тут же снова бухнулись на землю. Теперь из корпуса вышли трое больных. Они сели на скамейку, рядом с которой мы должны были пробежать, и стали разговаривать.

— Это надолго, — возмутился Женька и встал во весь рост. — Вон ещё больной выходит… Влипли мы!

Высоченный больной обернулся, и я расплылся в улыбке:

— Дедушка!

У деда полезли на лоб брови:

— Как вы тут оказались? Неужто Пелагею Степановну упросили?

— Не, мы через забор, — похвастался Женька.

— У нас к тебе неотложное дело, — сказал я.

Дед не стал слушать, какое у нас дело, а коротко объявил:

— С нарушителями порядка дел не имею. Сейчас же ступайте домой!

— Дедушка, — взмолился я, — у нас уважительный случай… Мы нашли партизанское донесение.

— Какое ещё донесение? — строго спросил дед.

Мы отозвали деда подальше от больных, и Женька выложил на скамейку коробку с запиской.

— Вот, глядите.

Дед открыл коробку, повертел в руках записку и спросил:

— Где нашли?

— В Глебовском лесу, в сосновом дупле лежала. Недалеко от штаба партизан. Проволокой обмотанная, — затараторил Женька.