Нежелание желаний

– В смысле там спрятан какой-то механизм? – догадался его сосед.

Вместо ответа я сунул руку за пазуху и вытащил длинный меч…

Сразу поясню – это не был мой меч. Мой меч – узкий черный клинок, на который было наложено совершенно невообразимое количество заклятий, перед тем как я готовился к своему первому прыжку между мирами, да так ни разу и не применил, был слишком опасен для моих цыпочек. В смысле, что наложенные на него заклинания включали в себя комплекс чар против чужих заклятий, так что мои собственные простенькие чары некромантии разбились бы в пух и прах, а мне требовалось продолжение магического эффекта. Для этого я позаимствовал из своей оружейной другой меч – один из тех, которыми я пользовался для охоты в мире, покрытом мглой. Он тоже был зачарован, но его чары были направлены на усиление физических повреждений и без специальных камней не приносили вреда магической составляющей. Одним словом – то, что мне надо.

Появление из-под плаща двуручного черного клеймора было встречено дружным «ой», после чего я аккуратно рассек поросенка. Причем рассек вертикально, так чтобы образовались две равные половинки. К вящему ужасу любителей плотно покушать, которые дружно отпрянули от стола, обе половинки поросенка продолжили свой дикий танец. Вернее, теперь это было судорожное подпрыгивание в попытках сохранить равновесие. Завершая представление, я потянулся к пляшущему по центру цыпленку табака, оторвал ему одну из ног и принялся задумчиво жевать. Ставшего инвалидом собрата крайние товарки не бросили и продолжили танцевать, только прыти у них поубавилось. Вся эта картина была настолько гротескно-жуткой, что у кого-то начались приступы тошноты. Оторванная конечность цыпленка выглядела рваной раной, а сам он – изнемогающим бойцом, которого другие, тоже раненые, но легче, товарищи пытались дотащить до госпиталя.

Хлопок в ладоши в этой тишине прозвучал как выстрел. Люди вздрогнули, а мясо бесформенной кучей рухнуло на стол. Не думаю, что его кто-нибудь будет есть, а жалко – готовить тутошние повара умели на славу. Не сказав ни слова, я в который раз ухмыльнулся и направился дальше… Прямиком в стену…

Я буквально спиной чувствовал коллективный взгляд всех, кто был в этом зале. Шоу продолжалось!

Ходить сквозь стены я не умею. Этому, без сомнения, полезному искусству я не обучался, хотя не думаю, что оно сложнее всего того, чем я занимаюсь в повседневной жизни. У всех своя рутина. Просто я до сих пор считал, что мне с лихвой хватает умения телепортироваться, с одной стороны, и умения снести любую преграду к едрене фене – с другой. Не стал исключением и этот раз – я попросту телепортировался, подойдя к стене, а поверх наложил небольшую иллюзию, по которой я постепенно таю в материальной преграде.

Люди так и продолжили буравить взглядом тот участок стены, а посему не обратили внимания на то, что я возник с другого конца зала. Негромкое прокашливание заставило их всех, как по команде, обернуться и посмотреть на меня. И опять, не говоря ни слова, я показал им косточку от курицы, которую до сих пор держал в руке, а затем подкинул в воздух. Мой цилиндр, тот самый, который я оставил на первом столике, резко взмыл в воздух, напугав до икоты сидящих рядом. Заложив красивую дугу, он поймал в полете кость, после чего изящно спланировал в мою полусогнутую руку. Люди вновь посмотрели на меня.

Они уже давно забыли, кто я. Они уже давно забыли, кто они. Здесь, вокруг них, рушился тот самый мир, к которому они так привыкли и который считали своей собственностью. Рушился просто так. Ради забавы. Ради их забавы… Ради их ли? Или ради чьей-то чужой забавы, в которой они сами были всего лишь декорациями? Все мы – звенья этой странной, сплетенной в клубок цепи. Об этом стоило подумать…

Я все-таки развлекся… развлекся сам, развлекая их. Куда больше, чем отправив на экскурсию рыжебородого короля и его свиту, хотя поначалу подозревал обратное… Странная штука – эти желания…

Я в который раз обвел взглядом ставший уже знакомым зал. Сколь разительны были перемены, которые произошли тут с начала моего выступления. Я еще ничего не разрушил (пока, но, как говорится, еще не вечер), но сравнивать этот зал с первоначальным было уже невозможно. Раньше тут сидели короли мира, а теперь – напуганные и сжавшиеся жертвы бомбежки. Но не все. В некоторых глазах горел восторг, в некоторых – надежда.