Нежная королева

Не произнеся ни слова, Деми перехватил из рук маркиза подзорную трубу и приложил ее к глазу.

-- Фи, какая бесцеремонность!

Харвей и не думал отвечать. Его интересовал человек, о котором говорили посол и Сейнмур.

Сухой и подтянутый Лоше Вебран держался чуть в стороне от плотной толпы придворных и нервно поигрывал уздечкой. На его тонком, породистом лице, казавшемся из-за острой бородки еще длиннее, застыло выражение скуки и нарочитого равнодушия. Аккуратно завитые седеющие волосы шевелил ветер с залива. Во всей худощавой, долговязой фигуре лорда адмирала чувствовалась надменность. Он не понравился Деми. Хотя едва ли кто-нибудь из собравшихся на берегу людей имел шанс понравиться герцогу Западной Сальвы.

Харвей думал сейчас, что его жизнь непостижимым образом крутанулась, как волшебный фонарь, и вскоре... Вскоре ему опять придется из кожи вон лезть, чтоб доказать, на что он способен. Как в Беоте. Двадцать лет подряд. Чтоб потом ничего не добиться!

Взгляд лорда скользнул по рядам гранарских вельмож - веселые, большей частью молодые лица. Такие же люди, как везде. Смеются, разговаривают. Его глаза уперлись в рыжеволосого бородатого гиганта, который явно держался особняком от остальных. Он отъехал на обочину дороги и, лениво жуя травинку, демонстрировал свою полную непричастность к происходящему.

-- Каков! - восхитился за спиной у Деми маркиз. - Да отдайте же трубу, Харвей! Мне не терпится разглядеть хозяина всей этой пестрой кампании! Дерлок - вот тот верзила на черном мерине величиной со слона? Я угадал? Он смотрится на полторы головы выше остальных!

Деми передал инструмент. Так вот это кто. Он много слышал о Босуорте и теперь видел его своими глазами. Зрелище, надо сказать, неутешительное для человека, которому предстояло стать мужем королевы Гранара. Ее фаворит явно знал себе цену. Он держался с таким видом, словно приехав сюда, сделал большое одолжение лично монархине, посольству короля Беота и всему белому свету. Это был крупный, как все горцы, исключительно яркий мужчина, судя, по статной фигуре, хороший воин, больше привыкший носить тяжелый панцирь, чем придворные одежды, и управлявшийся со своим мастодонтом одним касанием пяток без шпор. Его присутствие подавляло и внушало трепет.

"Да, Хельви, без сомнения, любит все большое. И дикое. - с раздражением подумал герцог. - Больших лошадей, большие замки, даже страна у нее невероятно большая. Гранар простирается на восток и север так далеко, что едва ли хоть на одной карте обозначены его границы. В этом ряду Дерлок - не исключение, а правило. Всего так много, и все такое красивое!" Харвей и не предполагал, что вид Босуорта его заденет.

Он заметил, что там, на берегу королева тоже смотрит в подзорную трубу на корабль, и вновь отобрал у Сейнмура инструмент. На мгновение ему показалось, что они с Хельви глядят прямо друг на друга. Деми не сдержал улыбку и тут же увидел, как королева тоже смущенно заулыбалась. Значит ей пришла в голову та же самая мысль. Она передала трубу молодому рыцарю, сидевшему рядом с ней и опустила голову.

-- Что скажите, д'Орсини? Как вам беотийцы без доспехов?

-- По мне бы лучше с оружием. - пробурчал командир охраны. - Вон как вырядились. А что, не дать ли нам лишний крюк через болото?

-- Симон, а я? - королева смотрела на него укоризненно. - Если ты не жалеешь свою праздничную одежду, пожалей хоть мое платье.

-- Прошу прощения, Ваше Величество. - рыцарь улыбнулся. - Ради вашего платья, я готов потерпеть чистых беотийцев, хотя их бы стоило хорошенько окунуть в грязь.

Хельви расправила сбившийся с крупа лошади алый шлейф. Леди в красном - таков был ее сегодняшний выбор: царственно и хорошо видно издалека.

-- Что ты скажешь о Деми?

"Очень слащавая физиономия. Просто блевать тянет". - подумал Симон.

-- Да ты не на того смотришь! - возмутилась королева. - Тот, кто тебе так не нравится, маркиз Сейнмур, глава посольства.

Д'Орсини всегда поражала способность Хельви читать его мысли. Королева, смеясь, говорила, что он, Симон, живет чувствами, и все они написаны у него на лице. Рыцарь в этом сомневался. Просто она немного ведьма, королева Хельви, настоящая христианская ведьма, отказавшаяся от своего колдовства, ради любви к Богу и Гранару. Он-то знает. Он ее видел и в бою, и над сожженным телом Монфора (вот, когда Симон себя проклял!) и у серых камней в горах.

-- Так что ты скажешь?

"А что сказать? Если этот в белом не Деми, а какой-то маркиз, то чего он так вырядился? И кто ж тогда жених?"

-- В синем плаще. Видишь? -- вновь подсказала Хельви. - Сейчас убрал подзорную трубу от лица.

-- Н-да. Ничего себе. - неопределенно провозгласил д'Орсини. Чего она от него добивается? "Вот женщины! Разве можно так сразу что-то сказать? Ну приятное лицо у парня. Ну и что с того? Мало ли беотийцев с приятными лицами мы положили на двух войнах?"

Три большие лодки спустились на воду, и беотийское посольство поспешило погрузиться в них.

"Ну в лодку он хорошо прыгает. - констатировал Симон. - То же мне достоинство!"