Нежные щечки

Впервые за долгое время Уцуми видел сон. Во сне он докладывал начальнику отдела и коллегам, что вернулся на работу. Коллеги смотрели на него с удивлением, хлопали по плечу, дружно подбадривали. Он, широко улыбаясь, благодарил в ответ. При этом лицо у него не было изможденным, с ввалившимися щеками, и был он совсем не худым, с выпирающими отовсюду костями, а выглядел абсолютно здоровым, таким, каким был до болезни. Сидя за своим рабочим столом, он заметил, что нет его чайной чашки. «А, ну да. Я же выбросил ее, когда уволился с работы», — подумал он и проснулся. Радость, которую он испытал во сне, не имела ничего общего ни с его возвращением на работу, ни с неожиданной теплотой, с которой встретили его коллеги. Он радовался тому, что выздоровел, что к нему вернулось его тело, которое он уже и не надеялся увидеть таким, каким оно было раньше. Сны, в которых он видел себя сраженным смертельным недугом, были мучительны, и Уцуми был рад, что, несмотря на принятое снотворное, смог увидеть этот сон.

Как и в предыдущее утро, погода была по-летнему хорошей, ясной. А вот чувствовал он себя неважно. С самого пробуждения в животе ощущалась легкая боль, тело было вялым. Стоило ему подумать, что надо чем-то заняться, как его размякшее за ночь вещество сразу же начинало строить планы на будущее, но его тело, о котором он так заботился, тут же, словно только и ожидая подходящего момента, предавало его. Будто догадываясь о предстоящем бессилии, раковые клетки радовались и буйно веселились. Это копошение, несомненно, свидетельствовало о том, что водные потоки внутри Уцуми пробили бетон набережной и нашли новые пути. Пока образовалась лишь маленькая трещинка, но Уцуми не сомневался, что в конечном итоге струйка воды превратится в бурный поток. Горько усмехаясь и держась за живот, Уцуми стал медленно подниматься с кровати.

Умывшись и поставив греться кашу на завтрак, Уцуми смочил горло тепловатым спортивным напитком. Набрал номер токийской телекомпании. После нескольких перебрасываний с одного человека на другого его наконец соединили с продюсером программы, женщиной по имени Хосака — обладательницей высокого, благозвучного, как бывает у телеведущих, голоса.

— Меня зовут Уцуми. Я из Саппоро. Я вчера смотрел вашу программу, и в связи с происшествием в Идзумикё…

— У вас есть какая-то информация? — не дав ему закончить, воодушевилась Хосака.

— Нет, я по другому поводу. Я бывший полицейский, недавно уволился. Просто заинтересовался этим случаем и хотел бы заняться его расследованием.

— Не очень понимаю, о чем вы…

— У меня личный интерес. То есть я хочу сказать, что когда все это случилось, я как раз работал в Томакомаи, в соседнем с Энивой районе, и мне этот случай запомнился.

— Можно поинтересоваться, с какой целью вы собираетесь этим заниматься? — насторожилась Хосака.

— Мне бы хотелось быть полезным семье Мориваки, — ответил он, а сам задумался: что же в самом деле руководит им? Честно говоря, это было его минутной прихотью, любопытством.

— И этим вы собираетесь заниматься по доброй воле? Так? То есть без вознаграждения? — будто пытаясь еще раз убедиться в истинных намерениях Уцуми, женщина говорила короткими, рублеными фразами.

— Совершенно верно.

— Понятно. Спасибо вам. Думаю, супруги Мориваки будут только рады помощи волонтеров.

Услышав слово «волонтеры», Уцуми почувствовал зуд. Но в принципе, все правильно: человек, помогающий безвозмездно, — волонтер.

— Давайте поступим так. Я вам дам телефон господина Мориваки, и вы сможете приступить к расследованию, как только получите его разрешение.

— Хорошо, но мне нужно поподробней узнать о звонке из Отару.

— Понимаю. Я схожу за бумагами и перезвоню вам. Скажите, пожалуйста, ваш номер телефона.

Уцуми продиктовал ей номер и повесил трубку. Каша на плите кипела. Он бросился к плите и снял с кастрюли крышку. Когда начал кромсать в суп мисо овощи и тофу, зазвонил телефон.

— Вас беспокоит Касуми Мориваки.

Он-то думал, что это Хосака, а звонок оказался от матери пропавшей девочки. Уцуми вспомнил лицо на экране телевизора. Вот, значит, какой у нее голос. Он вслушивался в ее низковатый, проникновенный голос с нотками нетерпеливости.

— Мне только что позвонила госпожа Хосака с телевидения и сказала, что вы хотите помочь в поиске Юки.

— Да, я хотел бы помочь.

— Спасибо. Вы так нас обяжете. У нас еще один ребенок, мы с мужем оба работаем. Мы живем в Токио, так что никак не получается искать дочь, как бы нам этого ни хотелось. Вы нас очень обяжете!

Один телефонный звонок — и она уже доверяет мне? Уцуми был потрясен такой беззащитностью. Он представил, сколько чувств, готовых взорваться в любую минуту, держит внутри себя эта женщина. Неприкрытое одиночество. Интересно, сияет ли сейчас ее лицо надеждой?

— Не знаю, конечно, смогу ли вам помочь. Я в то время работал в соседнем управлении, так что в общих чертах в курсе.

— Так вы из полиции? — неожиданно в голосе Касуми послышалось недоверие.

— Да, из полиции. Я бывший полицейский. Поэтому меня и послали на помощь в соседнее управление, когда ваша дочка исчезла.