Нежный плен

Свадьба при дворе всегда возбуждала всеобщий интерес. Ради такого случая надевали самые роскошные одеяния и изысканные драгоценности. Случай требовал того. Список гостей оказывался гораздо длиннее, чем обычно. Провизию, заказанную в огромных количествах, доставляли даже из самых отдаленных владений. В числе гостей бывало много знати. Значит, готовили самые изысканные и дорогие блюда, а весь праздник отличался исключительной роскошью.

Поэтому в ноябре 1212 года свадьба Джоанны и Джеффри оказалась в центре внимания как весьма незаурядное событие и к тому же приятное для придворных, предвкушавших небывалое веселье. Ведь чем беспокоиться о бедах, постигших Англию, куда приятнее говорить, думать и шутить относительно свадьбы этого бастарда, племянника короля, и дочери леди, давшей королю в свое время от ворот поворот. Эта давняя история, которая, по мнению леди Элинор, была известна только ее нынешнему мужу, покойному супругу и одному преданному вассалу, превратилась вдруг в любимую тему придворных сплетен.

Разгневанная, но беспомощная, Элинор могла лишь с притворным удивлением отрицать, что когда-либо отвергала знаки внимания со стороны короля или хотя бы имела на то причины. Но добилась она этим лишь одного: некоторые болваны, любившие собирать грязные слухи, теперь многозначительно сравнивали старшего сына короля, который был так же белокур, как его дед и дядя Ричард, с рыжеволосой Джоанной. Ведь и королева, и король темноволосы. Разве не могло случиться так, что Джону удалось-таки овладеть леди Элинор? У Джоанны тоже находили сходство со старым королем Генрихом. Некоторые поговаривали, что он был рыжеволосым. Яблоко от яблони недалеко падает, говорили другие, с удовольствием возвращаясь к скандальным сплетням, ходившим прошлой весной, о Джоанне и молодом Брейбруке.

Пошел слух, что незаконнорожденные молодожены не только состоят в кровном родстве, но и унаследовали распущенность нравов по обеим линиям. В иное время при дворе появились бы и человеческие жертвы. Однажды граф Солсбери, Энжелар д'Атье и Вильям де Кантелю с трудом вытащили Джеффри из большого зала, а юного глупца, которого Джеффри чуть было не задушил до смерти, с трудом привели в чувство. В другой раз только личное вмешательство короля спасло старшего Брейбрука от смерти в «объятиях» Иэна. Несмотря на то, что Джон был ниже своего высокого вассала более чем на голову, он обладал силой быка. Возможно, ему и не удалось бы одолеть Иэна в поединке, но, встав между дерущимися и обхватив Иэна своими руками, король предоставил Брейбруку несколько минут для исчезновения.

— Прошу тебя, пускай он уходит! — сказал Джон, как только утихомирил Иэна и уединился с ним в боковых апартаментах. — Тебе наверняка известна правда об этой истории. Леди Элинор удалось отказать мне, но, во всяком случае, это произошло уже после рождения леди Джоанны. Богу известно, что я не так уж и невинен в отношениях с женщинами, но… — Губы Джона тронула едва заметная улыбка. — Твоего обидчика я не стал бы трогать. Разве только… если бы это принесло мир моему королевству…

— Я не буду вызывать его на поединок, — согласился Иэн, вытирая рукой лицо. — Он хотел просто пошутить, но…

— Все мы измотанные и издерганные, — вздохнул Джон. — Нелегко сдерживать себя. В таком напряжении любой человек норовит уколоть своего соседа, чтобы облегчить собственную боль.

Человек, изрекавший эти слова, говорил правду. Что-то Дрогнуло в Иэне, и он забыл о своем гневе. Что за боль снедала короля всю его жизнь и заставляла испытывать радость от страданий других? Чем бы эта боль ни была вызвана, на какое-то время она, видимо, утихла. Или Джон контролирует себя лучше прежних членов анжуйской династии? В последние месяцы он был идеальным королем: внимательным в делах и мягким, хотя и не предупредительным к своим вассалам. Король делал много хорошего. Он дал строгие указания своим офицерам пресекать попытки грабежей пилигримов и торговцев, без страха и по совести вершил правосудие для тех, кто обращался к нему.

Со всем этим Джон, конечно, опоздал, но сейчас, когда он имеет полное право не доверять почти ни одному из своих вассалов, его подозрительность, похоже, поутихла. Он не выказывает глупой самоуверенности. Отлично знает о недовольстве, нарастающем повсюду, но предпринимает меры предосторожности, дабы защитить себя и своих детей, а также приостановить распространение паники. В нем нет страха перед будущим. Джон спокойно провел совет с самыми преданными людьми, как защитить королевство от внутренних и внешних врагов…

«Если Джон не умел контролировать себя во времена удачи, он определенно научился вести себя в неблагоприятный период», — думал Иэн. Осознание того, что король мог опуститься ради дела до уровня обыкновенного человека, давало ему некоторое удовлетворение. Иэн хотел лишь знать, что, если они каким-то чудом одержат верх над значительно превосходящими их силами, Джон уже не изменится или не деградирует в ужаснейшего тирана.

* * *