Нежный плен

— Почему бы и нет? Тот, кто совершил нападение, будет молчать, даже если эта трусливая шавка, Брейбрук, тут ни при чем. Все наемники, за исключением того, что свалился в реку, мертвы. И даже если он не утонул, то все равно предпочтет держать язык за зубами.

— Джоанна, ты согласна с таким решением? — поинтересовался граф Солсбери. — Оскорбление ведь нанесли тебе.

— Лишь не слишком серьезную обиду. К тому же Брайан и Джеффри с лихвой воздали за меня. Я не хочу, чтобы с кем-нибудь обошлись несправедливо… даже с королем. Я соглашусь с любым решением, какое вы с Джеффри сочтете наилучшим.

— Тогда правильнее всего сохранить свершившееся в тайне, — вздохнул граф Солсбери. — Мне не нравится это, но, сказать пр правде, если слухи об этих ливреях дойдут до двора, никакие убедительные слова не спасут безупречность королевского имени.

— Без веских доводов — нет, конечно, — грустно сказала леди Эла. — Вильям, неужели ты не видишь, что все это значит? Если сын Брейбрука стал участником этого замысла…

— Его сын — просто дурак, — проворчал граф Солсбери. — Могу поклясться: отец ничего и не знает о случившемся. К тому же нет доказательств, что это был Генри. Почему вы так уверены в этом?

— Кого же еще мы с Джоанной могли обидеть? — спросил, в свою очередь, Джеффри и, пожав плечами, поморщился. — Доказательства будут, и достаточно скоро. Стоит ему только не появиться завтра при дворе… Кстати, это еще раз говорит о том, что, если мы хотим сохранить нападение в тайне, я должен участвовать в турнире. Иначе придется сказать о своем ранении, другой причины избежать поединков мне не найти.

Граф Солсбери утвердительно, но явно нехотя кивнул головой:

— Посмотрим, как ты себя будешь чувствовать. Если рана сильно беспокоит тебя, в последний момент найдем какой-нибудь предлог. В этом нет ничего страшного. Все любят Александра и не пожелают омрачить его посвящение в рыцари смертью или горем.

Оставалось только довести дело до конца. Лодочника графа Солсбери вызвали и приказали ему найти владельца судна, которым воспользовался Брейбрук, вернуть ему лодку, но только так, чтобы вокруг ее пропажи не поднялась шумиха. Тела наемников бросили в повозку и велели своим людям предать их тайному захоронению. Этим вечером, решил Джеффри, ему можно и не показываться при дворе. После утренней охоты и событий на реке лучше провести несколько спокойных часов у домашнего очага.

На следующий день Брейбрук действительно не появился при дворе. Когда прибыл Джеффри, кто-то громко поинтересовался, не связано ли отсутствие Брейбрука с возвращением Джеффри с охоты. На этот намек Джеффри лишь улыбнулся и вел себя как обычно, не выпуская, однако, из поля зрения Джоанну. К счастью, до кульминации празднества оставалось еще несколько дней. С ночи на седьмой день марта Александр постился. Церемония посвящения и пиршество состоялись в восьмой день марта. Если бы Джоанне удалось привести своего жениха в чувство, она, возможно, и склонила бы его не участвовать в турнире на следующий день. Однако Джеффри так напился к концу пиршества, что лишь глупо хихикал, когда она попыталась настоять на своем.

Обнаружив, что этой ночью общество Джеффри для нее опасно, Джоанна перестала спорить. Стоит им оказаться наедине, как он набросится на нее с пылкой страстью. Ему достаточно лишь держаться на ногах, чтобы добиться того, в чем Брейбрук потерпел неудачу! Это скорее позабавило, нежели шокировало Джоанну. У Иэна тоже появлялось вожделение, когда он напивался. Джоанна не раз наблюдала, как справлялась с ним Элинор, не уступая его желанию. Пообещав Джеффри невиданные наслаждения, в которые входило и вино, Джоанна заставила его сойти вниз, где Нуд и Бьорн, по ее приказу, уложили молодого лорда спать.

Утром Джоанна решила не продолжать спор. Она не очень боялась за Джеффри, но в последние три дня узнала настроение двора. Не оставалось сомнений, что все, о чем говорил граф Солсбери, правда. Все желали, чтобы турнир прошел в духе настоящего рыцарства, без смертельных исходов и серьезных травм, которые омрачили бы удовольствие зрителей. Чего не понимала Джоанна, так это причины подобных помыслов. Граф Солсбери сказал, что все просто любят Александра. Этот молодой человек действительно был всеобщим любимцем, но леди Эла сказала, и Джоанна неохотно согласилась с ней, что улыбки на лицах окружающих его людей предназначаются вовсе не ему.

Угодливые улыбки на губах людей, у которых почти не было причин улыбаться в присутствии Джона, заставляли Джоанну дрожать от страха. А король гордится собой, полагая, что все настолько боятся его, что готовы пресмыкаться перед ним, как бы он их ни оскорбил. Но не подобострастие читала Джоанна в глазах, которые опускались под взглядом короля.

— Они хотят уладить все ссоры, чтобы не возникло никаких неожиданных вопросов, ничего случайного, — сказала она Джеффри, перед тем как они отправились на тур. нир. — Но что-то планируют. Я чувствую это.