Незнаев и его друзья

Одновременно с появлением у подъезда цыганского табора, с другой стороны от него, неспешно припарковалось такси, из которого вышел самый медленный таксист Кимычев. Последний, как всегда, всем улыбался и то и дело поправлял, спадавшую на глаза тюбетейку. Минометкина, поймав на себе улыбку Кимычева (ровно такую же, как предназначалась и остальным), все поняла. Ее пригласил действительно Кимычев. Значит, теперь предстояло пройти девять кругов очень медленного ада. Да, черт с ними с деньгами, подумала она.

Крохоборов, увидевший через щелку Кимычева, вначале побелел от ужаса, решив, что криминальный король мог овладеть его беззащитными деньгами. Воспользовавшись тем, что его должны направить на принудительное лечение в этот ужасный зверинец. Затем от напряжения у него даже покраснели глаза, возможно на них лопнул капилляр, и вскоре его лицо стало багровым.

Кимычев, вспомнив о той ситуации с вызовом с телефона Крохоборова и блокировкой средств с карты, привязанной к его номеру, сразу перестал улыбаться. Когда же он увидел, что тело Крохоборова, лежавшее на скамейке, и в первую минуту показавшееся ему практически мертвым, зашевелилось и чуть приоткрыло глаза, то Кимычев пришел в ужас. За считанные мгновения лицо буфетчика сначала побелело, а затем покраснело. И через небольшую щелку он увидел, как глаза Крохоборова налились кровью от ненависти к нему. А то, что тот никогда не простил бы потери даже самой незначительной суммы, было предельно ясно.

Далее несколько действий произошли практически одновременно. В связи с этим, те, кто их произвели, не смогли уделить должного внимания тому, что предпринимали в это же самое время другие. И это привело в итоге к тому, что большинство, сосредоточившись на своем, упустило из виду иное.

Кимычев, пятившийся куда-то в сторону от тела Крохоборова с налитыми кровью глазами, коварно смотревшими через узкую щелку, наткнулся на цыган. Последние после многочисленных объятий с Пастушковым и друг с другом, обратили внимание на Кимычева. Находясь в прекрасном расположении духа после пройденного очередного курса о конокрадстве, они увидели незнакомого им человека в тюбетейке. При этом цыгане тут же приняли его за своего и стали обниматься и с ним, приглашая присоединиться к ним для продолжения их праздника.

Кимычев, восточная смекалка которого вовремя подсказала ему, что появился шанс избежать лютого гнева от полумертвого, но, еще шевелившегося, разъяренного тела Крохоборова, сел с ними в кибитку. Пастушков, который не хотел пропускать заключительную фазу отмечания столь значимого события, тоже решил ехать с ними, но ему необходимо было куда-то пристроить коня. Он поначалу намеревался попросить Дюймовочкину, с любовью и нежностью смотревшую на рыжее животное с огромной головой, позаботиться о нем. Но Газопроводов, уловивший мысль почтальона в его взгляде, был абсолютно убежден, что в их квартире не хватало не только тела Крохоборова, но и коня, а так был бы полный комплект, сразу поставил условие: или Крохоборов или конь.

И в тот момент, когда доброе сердце Дюймовочкиной, сопровождаемой ласковым взглядом со стороны Минометкиной и особенно глубоким вздохом со стороны тети с очень больной головой, стало терзаться в выборе между Крохоборовым и конем, буфетчик, понимая, что у него не было выхода, тоже мяукнул.

– Нет, ну этого котенка надо найти, покормить и приласкать, – нежно сказала Дюймовочкина.

– Этого тоже вряд ли, – снова усмехнулся Братанов. – Если только пару котлет ему пожарить.

При слове «котлет» у Крохоборова снова кольнуло в желудке. Это привело к тому, что он перестал мяукать, но стал дрыгать ногами. Причем, один ботинок у него расшнуровался при этом. И Крохоборов, поглядывая на него сквозь щелку, на какое-то время даже задумался, зашнуровать или продолжать дрыгать. В итоге выбрал последнее.

Дюймовочкина с тоской бросила заключительный ласковый взгляд в сторону коня, который, как ей показалось, грустно улыбнулся в ответ. А потом обреченно посмотрела в сторону бившегося в каких-то неестественных конвульсиях Крохоборова и кивнула Газопроводову. Антресолькин и Братанов вызвались помочь транспортировать Крохоборова к ним в квартиру.

Минометкина, твердо решив для себя ни в коем случае не оставаться наедине с Кимычевым совершенно не обратила внимание на все эти действия с цыганами. И на вопрос тети Крохоборова, что делать с этим (при этом та чуть кивнула своей больной головой в сторону лежавшего на лавочке Дяди Лёни), выразила полную готовность поухаживать за ним.

Дядя Лёня, практически отчаявшись и понимая, что теперь его точно зарежет Бандюганов, в момент, когда услышал информацию о том, что его судьбу направили по скорректированной траектории, хотел даже заплакать от радости, но опять мяукнул. Дюймовочкина уже из подъезда в третий раз озаботилась судьбой котенка, на что Братанов, успокаивая ее, сообщил, что котенок в данный момент находился в таких нежных руках, что им всем еще можно было ему позавидовать.