Незнакомец

Башмаков. Глаз с прищуром, с косиной, с перемигом.

Метлахов. Демонический господин.

Люсенька. Клянусь, у меня от него аллергия.

Метлахов. Об этом есть анекдот.

Люсенька (краснея). Вы рассказывали.

Метлахов. Разве? Забыл. Иван Прокофьевич, шеф пригласил вас на свой юбилей?

Башмаков. А вам на что это знать?

Метлахов. Ну как же! Все-таки вы аксакал этих стен. Еще до слияния здесь пахали.

Башмаков. Что есть, то есть. Еще до слияния. В Резиносбыте. Тридцать три года.

Люсенька. Тридцать три!

Метлахов. Вы – Илья Муромец. Тот столько же лет сиднем сидел.

Башмаков. А на тридцать четвертом году решением вышестоящих органов Резиносбыт слили с Резиноснабом и создали наше объединение. А через год присвоили имя «Резиновое изделие». Вот.

Метлахов (треплет его по плечу). Вас обязательно пригласят.

Башмаков. Как сочтут, так и поступят.

Павлов. Экзамен… Вторая буква «е».

Метлахов. Петров и Павлов! Эй, апостолы! Гера и Валера! Задание. Слово из четырех букв. Причем подается к поросенку.

Люсенька. Ох… (

Густо краснеет.)

Грудкова. И язык у вас…

Метлахов. Язык мой – друг мой.

Грудкова. Для вас ничего святого нет.

Видно, что Метлахов доволен.

Люсенька. Марианна Маратовна, я забыла… Этот врач когда принимает?

Грудкова. По четвергам. От трех до семи.

Метлахов. Зачем вам врач? Обращайтесь ко мне.

Грудкова. О, какой…

Люсенька. У вас нет диплома.

Метлахов. Я помогу вам лучше доктора.

Грудкова. Вы циничны.

Метлахов (сияет). Может, и так.

Дуся (в телефон). Нет его. А я не знаю. Он мне не докладывает. Ну и все. Это по-вашему никому я не кабельная. Кому-то, может, я очень кабельная. (Вешает трубку.)

Огарков

. Он вовсе не то имел в виду.

Дуся. А ты почем знаешь? Сиди уж тихо.

Огарков. Он вам сказал иностранное слово.

Дуся. Ох, Вася, и все-то тебе неймется.

Огарков. Ну что за манера «ты» говорить?

Дуся. Перебьешься. Который час?

Люсенька. Первый уже.

Дуся. До шести-то как долго.

Метлахов. У вас, Эдокси, интересный вечер?

Дуся. Так я вам и сказала.

Метлахов. А что ж? Я, Эдокси, вас отчетливо вижу в час, когда вспыхивают фонари и вы спешите на рандеву.

Башмаков (тихо, со вздохом). Богатая речь.

Метлахов (грозит ей пальцем). Ах, Эдокси…

Дуся. Вот взяли привычку, на самом деле, звать меня Эдокси.

Метлахов. По-парижски. Уж не хуже, чем Евдокия.

Пауза.

А я ведь знаю, кто сей счастливец.

Дуся. А вот и не знаете.

Метлахов. Ну, признайтесь. Тот самый полуседой гражданин, который вам приносил конфеты. Он на вас произвел впечатление.

Дуся (вздохнув). Нет, у нас ничего не вышло. Я хотела сказать приятное – вы, говорю, честное слово, на дедушку моего похожи. А он обиделся.

Метлахов. А-я-яй! (Понизив голос.) Что я у вас хотел спросить… Шеф не давал вам списка?

Дуся. Какого?

Метлахов. Приглашенных на юбилей.

Дуся. Нет, не давал.

Метлахов. Я точно знаю, – послезавтра он у себя собирает.

Петров (склоняясь над кроссвордом). А если по вертикали взять?

Павлов (озабоченно). Император эпохи упадка Рима.

Метлахов (Люсеньке). Я расскажу вам один сюжет…

Грудкова. Не надо! Она еще ребенок.

Метлахов. Вполне приличный. Честное слово.

Люсенька

. Сидишь потом – пунцовая вся…

Петров. Внимание! «Автопокрышка»!

Башмаков. О, господи!

Входит Бутулов. Под мышкой – папка. Тоскливые глаза, неуверенные движения. Поздоровавшись со всеми, проходит к Дусе.

Бутулов. Товарищ Лалаев у себя?

Дуся. Занят очень.

Бутулов. Так что же мне делать?

Дуся. Ехали б вы, Бутулов, домой. Вас, наверно, семья заждалась.

Бутулов. Как же мне ехать? С пустыми руками… Я завтра приду.

Дуся. Он занят будет. Обратитесь к Ивану Прокофьичу.

Бутулов. Так обращался. Сколько раз.

Башмаков. И каждый раз я вам разъяснял. Вот ведь какой пошел народ. Бывало, является в учреждение командированный человек, – он понимает свое место. Только и думает, как создать благоприятное впечатление.

Бутулов. Вот дождетесь, что отберут неосвоенную резину. Я завтра приду. (Уходит.)

Дуся. Больной человек.

Башмаков. Видели, уже угрожает.

Метлахов. Не так, ветеранушко, говорил. Блеска нет.

Башмаков. Блеск по вашей части. Я не чистильщик – блеск наводить. Еще говорят, – не все то золото…

Метлахов. Да вы не злитесь, я – от души! Углы! Одни углы выпирают. Ни политуры, ни политеса. Тридцатилетней давности стиль.