Незримые тени

Сильный Антоний еще станет умолять о прощении. Она пообещала себе это еще в тот день, когда он оттолкнул ее. Конечно, она простит его, но не сразу.

София старалась ничем не выдать своей боли, которая настигала ее, как волна.

В детях она должна черпать свою силу. Они ее поддержка и смысл жизни. А муж вернется, как только поймет истинное положение вещей. София убедила саму себя, что в браке случается всякое и теперь настал час испытаний, который они обязаны выдержать с честью. Правда, даже не догадывалась, отчего на самом деле муж так переменился к ней.

Ей стали снится сны, тревожные и беспощадно гнетущие. Становилось страшно, пока она бродила в лабиринте, не находя выхода, а где-то вдалеке раздавались детские крики. Иногда ей снилось зарево пожара и мертвые лошади, молодая женщина просыпалась и долго не могла уснуть. Хотелось побежать к Антонию, прижаться к нему и рассказать, как он нужен ей. Но потом в ней говорила другая София, самоуверенная и гордая, которая заставляла лечь обратно в постель и не предпринимать никаких шагов к примирению.

Иногда, стоя у маленьких кроватей в ночной тиши, она вглядывалась в детские лица и все отчетливее видела в них черты Антония.

Дети спали, раскинув ручки в разные стороны или подложив кулачки под пухлые щеки. Она проводила пальцами по их волосам, гладила по спине, а беспокойные мысли будоражили ее. Что, если дети подрастут и так же покинут ее? Причинят боль? Подвергнут сомнению все, что для нее важно?

София поправляла их одеяльца и шептала, что она-то уж точно их не покинет. Пусть обрушится все вокруг, но она не позволит погибнуть своему миру. Он останется для нее одной, и она пожертвует всем и всеми, ради его спасения.

Затишье перед бурей

В этом году весна пришла гораздо раньше, чем рассчитывали жители острова.

Снег исчез в одночасье, словно по волшебству, обнажив черную землю, голые деревья и кустарники. Отовсюду брызнула яркая и сочная зелень, даря надежду и особую радость, которая приходит каждый год, стоит зиме отступить.

Даже сейчас, когда Деметрий настоял на том, чтобы нанять помощницу по дому Урсулу, Марина все равно вставала рано. Она привыкла к тому, что Деметрий не ночует в их общей постели, так как часто засыпает в лаборатории на кушетке. Знала, что муж любит, когда она приносит ему горячий кофе и хрустящие тосты утром.

Ей это ничего не стоило. Напротив, она чувствовала, что делать его счастливым – ее призвание. По-прежнему хотелось угодить ему, понравиться, видеть благодарность за ее искреннюю любовь.

Напевая, Марина отправилась на кухню, где разожгла огонь и открыла мешок с кофе, чтобы пересыпать часть в ступку. Вдруг что-то насторожило ее.

Сначала она не поняла, в чем дело, но затем принюхалась. Зерна пахли очень странно, и она никак не могла понять, откуда взялся этот запах. Еще вчера с удовольствием пила кофе из этих самых зерен, а сегодня они пахли плесенью.

Ничего не понимая, Марина решила проверить в кладовой, остался ли еще кофе. Она обнаружила еще один мешок. Этот точно должен быть хорошим, но стоило ей открыть его, как тошнотворный запах ударил ей в лицо со всей силы. Она ощутила, как к горлу подкатывает горечь.

Деметрий тем временем вышел из лаборатории. Марина не принесла ему кофе, нарушив их маленькую традицию. В коридоре он услышал звуки, доносящиеся из уборной, и нахмурился. Постучав и приоткрыв дверь, он увидел жену, стоящую на коленях. Ее тошнило.

– Тебе плохо? – Деметрий забеспокоился, войдя в уборную, чтобы помочь ей, но она замахала на него руками, отворачиваясь.

– Марина…

– Прошу, не смотри.

Ее голос звучал умоляюще.

– Ты отравилась? Давай, я осмотрю тебя.

Она застонала. Не слушая ее протесты, он помог ей встать и умыться, а затем отправил в постель.

– Кофе, кажется, испортился, – произнесла она извиняющимся тоном.

– Не беспокойся. Я позову Урсулу, она приготовит завтрак.

Вскоре стало очевидно, что как первый, так и второй мешок с кофе благоухал своим естественным ароматом без малейшего намека на плесень. Деметрий вернулся из кухни, присел рядом с Мариной, поглядел на ее бледное лицо и внезапно все понял. Он положил руку ей на живот и прислушался к своим ощущениям. Жена наблюдала за ним, ничего не понимая.

– Мне кажется, – проговорил он, растягивая слова, – я знаю причину.

Затем выразительно посмотрел на нее.

– Милая Марина, ты беременна.

Тон его был совершенно спокойным.

– Конечно, я еще осмотрю тебя, но должен заверить, что у тебя примерно седьмая неделя.

Она смотрела на него, совершенно потрясенная его словами.

– Разве это возможно?

Казалось, она вот-вот лишится сознания.

– А почему бы и нет?

Ребенок! Марина уставилась в потолок и зажмурилась.

– Дыши глубже, – донесся до нее ровный голос ее мужа. – Не стоит так переживать.

Она открыла глаза и снова уставилась на него, не в силах поверить в то, что он говорил.

– Как? Как ты это понял, если даже я не знаю?

– О, – он усмехнулся, – это моя работа.