Незримый фронт

Первоначально фашисты попытались было морально разложить тыл защитников волжской твердыни. Многие пожилые жители Урдинского и Джаныбекского районов, вероятно, еще помнят, как с фашистских самолетов посыпались на их поля тучи листовок. Но «специалисты по России» из гитлеровских шпионско-диверсионных и пропагандистских центров, как оказалось, не отличали Казахстан от… Азербайджана! Листовки, которыми они забрасывали поля Урдинского и Джаныбекского районов, были на азербайджанском языке. Потом фашисты спохватились. Однажды степные снега заалели яркими маками: небольшие, мягкого картона, под размер партийного билета листовки тысячами разлетались по полям. Расчет, видимо, был на то, что за «партбилет» ухватится каждый, поднимет, развернет, а там… На обложке все, что положено для партбилета, а внутри — типичные для фашистской пропаганды измышления и призывы покориться «великой Германии».

Однажды такой «почтальон» напоролся на наш истребитель. В коротком бою вражеский самолет был уничтожен.

Несмотря на бомбежки, дорога жила и действовала. Повреждения исправлялись, поезда шли. Потом была усилена противовоздушная оборона. Фашистское командование поняло, что разрушить эту коммуникацию одними воздушными налетами вряд ли удастся. Вот тогда-то и «посыпались» вдоль этой линии парашютисты. Дорога была «расписана» на участки, предназначенные для разрушения каждой отдельно действующей группой диверсантов.

Одна из первых групп парашютистов была захвачена бойцами истребительного батальона в Урдинском районе. Два парашютиста и парашют с металлическим контейнером попали в руки «ястребков». В контейнере оказался запас взрывчатки, патронов к пистолетам, продовольствия, в том числе килограмм шоколадных конфет со специальной начинкой. Употребление конфет прогоняло сон: расчет на то, что диверсантам пришлось бы долго сидеть в засаде, выжидая удобного момента для совершения намеченного. Но самое главное: там была топографическая карта. На ней крестиком обозначен участок железнодорожного полотна, разрушение которого поручалось группе.

Потом попадались другие группы парашютистов. Все они, как по стандарту, были снабжены такими же картами и контейнерами.

Но и эта затея фашистов провалилась. Вывести из строя железнодорожную линию им не удалось. Насколько мне помнится, ни одного взрыва они так и не осуществили. Диверсантов либо уничтожали, либо вылавливали, но чаще всего они сами являлись с повинной.

…Эта ночь оказалась неспокойной.

— К вам просятся два командира-фронтовика, — доложил по телефону дежурный комендант.

Прибывали фронтовики часто. Кто по делам службы, кто по пути из госпиталя к месту назначения спешил навестить семью. Многие из них обращались в управление НКВД. Этих двух командиров я принял немедленно.

Вошли они в мокрых от растаявшего снега шинелях. У обоих через плечо противогазы. В кобурах пистолеты «ТТ». В руках солдатские вещевые мешки. На петлицах старшего и годами и званием командира, над тремя «кубиками» перекрещивались пушечные стволы — знак принадлежности к артиллерии. Он был невысокого роста, щупловат. Под белесыми небольшими усами как-то болезненно кривились тонкие губы. Глаза глубоко ввалились под нависшими, тоже белобрысыми бровями. А другой — пехотный лейтенант — ростом под потолок, так что, видимо, и сам сознавая избыток роста, давно уже привык несколько сутулиться. На круглом, до черноты смуглом лице особенно приметны черные глаза да, пожалуй, еще какие-то крапинки. Мощные кисти рук, должно быть, знали кузнечное или горняцкое дело.

— Старший лейтенант Кучевасов, — осиплым тенорком отрапортовал первый.

— Лейтенант Мельниченко, — густым простуженным басом представился второй.

Я ответил на приветствия и пригласил садиться. Разговор как-то не получался, вернее, не завязывался. Я ждал. А посетители смущенно переглядывались.

— Я вас слушаю, товарищи, — помог я им.

Кучевасов как-то вприщур глянул на Мельниченко. Тот и вовсе растерялся. Потом он что-то забубнил скороговоркой. Видимо, уловив по выражению моего лица, что я ничего не понимаю, Мельниченко встал во весь свой огромный рост, выпрямился и отчетливо, но с запинкой выпалил:

— Мы те, кого вы ищете… словом, мы из абвера. Сброшены самолетом позавчера ночью…

Сказал и… потянулся рукой к пистолету.

А мы действительно искали их уже вторые сутки. Искали и наши соседи — саратовцы. И днем и ночью поисковые группы войск НКВД и истребительные батальоны шарили по степи, искали в населенных пунктах.

В позапрошлую ночь, около полуночи, наши посты еле-еле уловили в завывании поземки слабый звук самолета, прошедшего с востока на запад через одно из «колен» железнодорожной линии Илецк — Саратов.

Немедленно сработала система оповещения и пришли в действие все средства, предназначенные для розыска и захвата парашютистов, несомненно, выброшенных самолетом, — иначе зачем ему тут летать.