Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 1

А потом через день или два к нам пришел и постучался Виктор Александрович Корнев. Я открыла дверь. Он стоит в двери, красивый, сильный шатен, и говорит: “Я ваш квартирант, меня к вам прислал Соколов”. Я знала, в чем дело, и попросила зайти в коридор. Он зашел, разделся, потом я пригласила зайти в столовую. Он вошел в комнату, там была Магда. Магда возмутилась и говорит: “Как это Вы, такой молодой, интересный, сильный человек, останетесь в оккупации у немцев? Я хочу уехать, а вот мама задержала меня”. Он говорит: “Не сердитесь, Магда. Виновен я. Я объясню, зачем я сюда приехал, зачем поселился в Вашей квартире”.

Потом пообедали. А потом он пригласил Магдочку: “Пожалуйста, пойдемте, погуляем по городу, и Вы покажете мне Николаев”. Они ушли. Гуляли они очень долго. Я осталась дома. Когда они вернулись, у Магдочки было совсем другое настроение. Она говорит мне: “Мама, да ведь это же Виктор Александрович приехал к нам, чтобы защищать Родину”. Таким образом, в доме поселился мир. Магдочка успокоилась и осталась…

Виктор Александрович поселился у нас, а через день или два (даты точно не помню) в город прибыли немцы. Виктор Александрович говорит: “Ну, наша свобода кончилась. Теперь надо быть настороже”. Поднялся страшный шум, начали въезжать тяжелые машины. Это было перед вечером.

Он распределил работу между собой, Магдой и мной. На этот раз он стал около балкона за занавеской, открыл балкон, Магду посадил за рояль и говорит: “Магдочка, играйте, сколько есть силы, играйте только классическую музыку: Вагнера, Бетховена, Шумана”. Она говорит: “Почему я не могу играть Чайковского, Шопена?” Он говорит: “Играйте только классическую музыку немецких композиторов, нам нужно привлечь господ. Маг- дочка пусть сидит за пианино, а вы, Эмилия Иосифовна, станьте у дверей и ждите, я Вам тогда скажу, когда открывать дверь”.

Он не успел договорить, как подъехали 2 машины. Из одной машины выглянул военный и полунемецким, полурусским языком спрашивает: “Кто в этом доме живет?” В это время к нам прибежал Гриша Григоренко, кажется, это связной Виктора Александровича. Виктор говорит: “Вот молодец, Гришка, вовремя успел”.

Магда Дуккарт за роялем

Немцы вышли из машины, их оказалось 6 человек. Они начали подниматься по лестнице. Виктор Александрович стоял за занавеской около двери балкона и махнул мне рукой: откройте дверь.

Я была ужасно взволнована, я не знала, как быть. А он мне говорит: “Веселитесь, смейтесь и приятно принимайте гостей”.

Я вышла им навстречу, пригласила зайти, улыбалась. Немцы были рады, что попали в немецкий дом. Когда они спросили, кто это, я ответила, что это все мои дети. Они были довольны. Они разделись и вошли в комнату. Когда они зашли в комнату, Виктор Александрович стоял посредине комнаты. Один немец — полковник — открывает дверь в столовую и говорит: “А это кто стоит? Это что за мужчина?”. Виктор Александрович не растерялся, подошел к Магдочке, взял за руку и говорит: “Эта милая женщина — моя жена”. “Ах, вот как, так это одна семья?!”

После этого они очень мило говорили с Виктором Александровичем.

Через некоторое время Виктор Александрович говорит: “Ну, теперь надо угощать гостей”. Он ушел на кухню, как будто всю жизнь он прожил в этой квартире, помогал мне накрывать на стол. Магдочка в это время играла на рояле.

Потом, когда сели за стол, Виктор Александрович вспомнил, что у него где-то есть шампанское. Он говорит: “У меня где-то есть бутылка шампанского”. Принес бутылку шампанского. Начал открывать. Бутылка долго не открывалась, я начала волноваться. Потом он открыл бутылку, пробка вылетела, и будто случайно одного фашиста облило пеной, потом Виктор Александрович незаметно повернул бутылку, пена попала другому немцу. Я очень перепуталась, но так как немцы это приняли за шутку (“ведь бывает”), был страшный хохот и оживление.

Потом шампанского в бутылке осталось очень мало. Виктор Александрович разлил остаток двум немцам, которых он облил пеной. Остальные пили другое вино.

За столом сидел генерал Гофман, остальных не помню… Они сидели, откровенно разговаривали, говорили о своих похождениях, когда и куда думают направлять свои войска. Они были уверены, что попали в честный немецкий дом, что здесь можно ничего не скрывать. Виктору Александровичу все это было кстати.

Гофману так все понравилось, что он сказал: “Я отсюда никуда не уйду”. Я смутилась, потому что без Виктора Александровича я не могла оставить его на квартире. Виктор Александрович сказал: “Пожалуйста, у нас есть комната”. Тогда я тоже сказала, что он может у нас жить. Он пожил у нас целую неделю. Потом ему нашли особняк, и он переехал. Потом этот генерал Гофман стал комендантом города.

Когда все разошлись, Виктор Александрович вечером сел к нам и извинился, что он так сказал насчет Магдочки, что она его жена. Он говорит: “Я это сказал потому, что я стоял между жизнью и смертью”».

Так блестяще прошла легализация В. А. Лягина. После описанного вечера он стал «своим» в высших слоях административной верхушки немцев в городе Николаеве.