Проводница принесла чистое белье, пожелала счастливого пути и покинула купе. Две объёмные сумки ещё стояли на полках рядом со своими хозяевами. За окном проплывали пригороды Москвы. Заварзин Прохор и Бабиченко Юрий вдруг испытали неуют. Впервые они оказались в такой ситуации, когда говорить со старым корешем было неловко. Оба ещё никак не могли привыкнуть к начавшимся духовными переменам. А ещё прошлое витало в памяти, угнетало, давило на сердце, а пробудившаяся совесть заставляла стыдиться за него друг перед другом.
Замок в двери дважды провернулся, громко щёлкнув. Друзья уставились на дверь, ничего не понимая…
…Профессор Хагинский Роман Игоревич припарковал свой крутой автомобиль, купленный на комиссионные с продажи сокровищ таинственного Сержа, в тени густых тополей, посмотрел на часы. Ещё было 30 минут свободного времени, и он не торопился выходить из автомобиля, хотя ключ из замка зажигания вынул.
Автоматика блокировки дверей сработала сама, и сигнализация встала на охрану. Профессор даже не успел осознать произошедшее. Тонированные стёкла скрыли от посторонних глаз, как опустел салон Audi A6 allroad quattro…
Двухместный вертолёт Cessna приземлился на опушке южного склона Буготакских сопок в 70 километрах от Новосибирска. Федота Мамаева часто тянуло сюда, где открывался волшебный пейзаж, а душа успокаивалась. Последнее время он редко самостоятельно садился за ручку управления, раньше больше по пьяни, правда, рядом с опытным пилотом. А сейчас его словно подговаривал кто: «слетай один, развейся, подумай».
Федот выпрыгнул из кабины, прошёл берёзово-осиновым лесом метров сто, вдыхая аромат высокой желтеющей травы, и остановился. В ушах ещё звучал взволнованный голос Прохора, передавший привет от ангела, а в памяти всплыл смутный образ неизвестной девушки-спасительницы. Те, кто видел её в больнице, поговаривали, что красивое лицо было конопушчатым, а из-под белой косынки выбивались огненно-рыжие волосы.
Там, где только что стоял Мамаев, внезапно охваченный странным волнением, трава с шорохом сомкнулась…