Незваный гость

Остановившись на опушке, старик огляделся по сторонам. Он старался избегать открытых участков, хотя умом понимал, что это не более чем фобия. От судьбы ведь не спрячешься, она с равным успехом способна настичь тебя где угодно.

Уже начинавшая зарастать молодым березняком просека тянулась до вершины холма, к заброшенной метеостанции. Столбы, некогда несшие на себе провода, по которым вахтовый домик снабжался энергией от ветряка, теперь напоминали ушедших по пояс в землю сказочных бородачей. Густо опутывавшие их лианы бурыми мочалками свисали с перекладин и изоляторов. Закопанный в землю кабель пока был цел, но рано или поздно доберутся и до него. Сколько он уже держится? Месяц? Два?

Память проделывала странные фокусы. Из-за огромного количества происшествий и катастроф, запрессованных в минувшие месяцы и годы, многие воспоминания казались отстоящими от сегодняшнего дня чуть ли не на десятилетия, хотя, если свериться с календарем, все случилось не так уж и давно. Другие же события, напротив, спустя уже столько лет, стояли перед глазами как живые.

Старик поправил рюкзак и зашагал вдоль просеки…

А он ведь с самого начала говорил, что все эти безобразия начались неспроста, но никто его предостережения всерьез не воспринимал. Только пальцем у виска крутили. Людям больше импонировали конспирологические версии происходящего, которые приятно щекотали обывательские нервы и создавали иллюзию причастности к чему-то таинственному и значимому. В любых инцидентах публика постоянно пыталась усмотреть чьи-то козни и искала признаки глобальных заговоров. Ха! И где теперь все эти умники? Да узнай они тогда истинное положение дел, многим наверняка пришлось бы сменить подштанники.

Да и что, вообще, считать началом? Вспышку Атипичной пневмонии в Азии? Эболу? Мексиканскую лихорадку? Или же первые звоночки прозвучали гораздо раньше, в Чернобыле или даже в Бхопале? Скорее всего, ответа на свой вопрос он уже никогда не узнает, но старик точно знал, когда понимание леденящей кровь сути событий впервые заставило его сердце запнуться.

2009 год. Эпидемия птичьего гриппа. На фоне общей паники почему-то почти никто не задался одним простым, но принципиальным вопросом. Каким образом перелетным птицам удалось донести смертоносный вирус до Европы, когда все зараженные особи должны были пасть еще на полпути? Как вообще подцепившие болезнь стаи смогли добраться до пункта назначения?

Он, возможно, был первым, кто тогда предположил, что птицы целенаправленно передавали болезнь друг другу подобно эстафетной палочке. Умирающие особи заражали вирусом здоровых, и те несли его дальше к цели, в густонаселенные районы. И делали это осознанно.

Его тогда подняли на смех, но то было лишь началом. Дальнейшие трагические события, в конце концов, убедили даже закоренелых скептиков, но их запоздалое прозрение уже ничего не могло изменить.

Затем последовали и Свиной грипп, и Эбола, и Мексиканская лихорадка – каждая новая атака была сильней предыдущей, унося все больше жизней. На этом фоне голоса, утверждавшие, что накатывающие вирусные волны не случайны и преследуют некую цель, звучали все громче. Вскоре группа работавших в Африке врачей выступила с сенсационным заявлением, утверждая, что популяции летучих мышей целенаправленно культивировали вирус Эболы, добиваясь выведения штаммов, наиболее патогенных именно для человека. И, словно этого было мало, в тот же год на человечество обрушилась очередная напасть – комары, освоившие перенос новой разновидности энцефалита. Счет жертв пошел на сотни тысяч. Вот тогда-то страх захлестнул планету уже по-настоящему.

Старик тяжело вздохнул и проверил закрывавшую лицо противомоскитную сетку. Вакцина вакциной, а лишняя предосторожность не повредит. Выбравшись на вершину холма, он, наконец, увидел злополучный ветряк, густо опутанный лианами. Все как всегда. Враг не утруждает себя разработкой новых стратегий нападения, когда и старые вполне успешно справляются с задачей. Такая ситуация, конечно, облегчает жизнь, но создает ложное ощущение, будто ты знаешь своего противника. Люди тоже так считали…

Совершенно драконовские карантинные меры и спешная разработка новых противовирусных препаратов в конечном итоге смогли справиться и со Шведским энцефалитом и последующими вспышками других заболеваний, оперативно локализуя возникавшие очаги и останавливая распространение эпидемий. Но, с другой стороны, для человечества это фактически означало переход к жизни в осадном положении. Защитные мероприятия отнимали слишком много сил и ресурсов, чтобы в таких условиях говорить о каком-то серьезном развитии. Угроза теперь мерещилась буквально за каждым углом, любой незнакомец, любой чужак мог оказаться скрытым носителем очередного смертоносного заболевания. Мир захлестнула тотальная подозрительность, порой перераставшая в настоящую ксенофобию. Между странами словно воздвиглись незримые барьеры, все больше отдалявшие людей друг от друга.