Ни о чем не жалею

На протяжении всех четырех лет учебы Габриэла не пропустила ни одного занятия. Она с удовольствием ходила на лекции, как губка впитывала каждое слово профессоров и преподавателей, выполняла все самостоятельные работы и даже посещала семинар писательского мастерства. Ее зарисовки отличались ясным и точным стилем; с эссе на заданную тему она справлялась столь же блистательно, а рассказы Габриэлы становились все более изящными и виртуозными.

Но успехи на студенческом поприще не изменили ее отношения к миру. Габриэла по-прежнему оставалась нелюдимой и замкнутой; она редко заговаривала первой и старалась держаться подальше от остальных студентов При всем своем доброжелательном отношении к людям она ухитрилась не подружиться ни с кем из однокурсников, одинаково сторонясь и девушек, и юношей. Как только занятия заканчивались, она спешила обратно в монастырь, где подолгу сидела над домашними заданиями и самостоятельными работами, так что в смысле общения учеба в университете ничего ей не дала.

Зато образование, которое она получила, было одним из лучших. Новелла, которую Габриэла подготовила в качестве дипломного проекта, была даже рекомендована к публикации в университетском сборнике. Университетский курс Габриэла закончила с отличием, и монахиням пришлось тянуть жребий, чтобы выбрать тех, кто поедет к ней на выпускной вечер. Двадцать сестер во главе с матушкой Григорией прибыли в университетский городок на двух взятых напрокат микроавтобусах и сидели в первых рядах конференц-зала, где происходило чествование выпускников и вручение дипломов.

Университетские преподаватели в один голос предсказывали молодой девушке большое будущее на писательском поприще. Габриэла по-прежнему в этом сомневалась. Но как бы там ни было, обучение на факультете журналистики стало для нее громадным шагом вперед.

Об этом они беседовали с матушкой Григорией вечером того же дня, когда они вдвоем вышли прогуляться в монастырский сад.

— Ты сможешь стать писательницей, — негромко проговорила настоятельница, перебирая пальцами крупные четки вишневого дерева. — У тебя есть талант, есть трудолюбие и упорство… — Тут она улыбнулась, вспоминая историю четырехлетней давности, когда Габриэла так упрямо не хотела учиться. — Единственное, чего тебе пока недостает, это знания жизни, но это дело наживное…

— Я не ощущаю этого, матушка, — совершенно искренне ответила Габриэла. Пережитые в детстве унижения и страх не прошли для нее даром. Теперь, в двадцать один год, ей по-прежнему недоставало уверенности в себе и в своих силах. Матушка Григория прекрасно это видела и пыталась помочь Габриэле, но дело продвигалось медленно — Разве, если бы твоя новелла была плоха, ты закончила бы с отличием? — спросила настоятельница.

— Мне поставили высшую оценку из-за вас. Мой руководитель знал, что я воспитывалась в монастыре, и не хотел ставить вас в неловкое положение. — Габриэла улыбнулась. — Кроме того, декан факультета журналистики — тоже католик…

— Насколько я знаю, — уточнила матушка Григория, — ваш декан — еврей. Но дело ведь не в этом, Габи. Ты сама прекрасно знаешь, за что тебя удостоили диплома с отличием. Это не жалость, не благотворительность — ты заслужила его своим трудом и своим талантом. Вопрос только в том, что ты собираешься делать дальше. Может, для начала ты попробуешь себя в журналистике?

Ты могла бы поступить внештатным сотрудником в какой-нибудь католический журнал и написать для него несколько статей, а могла бы сотрудничать и с каким-нибудь светским изданием. На мой взгляд, это дало бы тебе необходимый опыт. Если же все это тебе не подходит, можно преподавать в школе, а в свободное время писать книгу. Теперь перед тобой открыто много дорог, Габриэла, только выбирай…

Но настоятельница видела, что Габриэла пока не может обойтись без ее помощи. Ее необходимо было постоянно ободрять и даже подталкивать. Без этого Габриэла, чего доброго, запрется в монастыре, не желая ничего видеть и знать.

— А можно мне будет жить здесь, если я… если я выберу что-нибудь из этого? — с тревогой спросила Габриэла, и настоятельница строго посмотрела на нее, видя в ее словах еще одно подтверждение своим мыслям. Да, несмотря на четыре года, проведенных в университете, Габриэла продолжала бояться всего, что было связано с миром. За пределами монастыря у нее не было ни друзей, ни подруг, она не ходила в кино, не слушала радио, не встречалась с мужчинами. Матушке Григории очень не нравилось, что Габриэла готова была отринуть от себя мир, не узнав его как следует. Это могло привести к дурным последствиям.

Но она знала и другое. Одна мысль о том, что ей непременно придется покинуть монастырь, способна была убить Габриэлу. Это было так же верно, как и то, что солнце встает на востоке, а садится на западе.

Видя, что настоятельница молчит, Габриэла задрожала от волнения и страха, и лицо ее пошло красными пятнами.