Ни стыда ни совести

Сейчас наказания смягчили, а некоторые проступки вообще убрали из состава правонарушений и преступлений, да и органы правопорядка не торопятся приезжать на вызовы потерпевших, если их жизни и здоровью нет непосредственной угрозы. Но почему в законе ничего не говорится об угрозе психическому состоянию человека? Его душевному спокойствию?

Вот еду я однажды домой из Москвы на автобусе. Рядом со мной садится молодая женщина. Ей лет тридцать-тридцать пять. Хорошо одетая, с причёской, с маникюром. Сумочка у неё дорогая и смартфон тоже не из дешёвых.

Я сначала обрадовалась тому, что со мной села эта женщина, а не какой-то прокуренный мужик или необхватных размеров старушка с тележкой, которую она непременно поставила бы мне на ноги. Но уже через пару минут я подумала, что лучше бы я ехала вместе с прокуренным мужиком или старушкой с двумя тележками, одну из которых она поставила бы мне на ноги, а вторую положила бы на колени, чем с этой, на первый взгляд, приличной женщиной.

Началось с того, что она сразу же начала шмыгать носом как трёхлетка, не умеющая сморкаться. Причём шмыгала не тихонько и изредка, а со смаком и каждые десять-пятнадцать секунд – я считала. Мне сразу же захотелось дать ей свой носовой платок, и я еле сдержалась, чтобы не сделать этого. Я подумала о том, что у меня тоже бывало, что сопли начинали течь из носа, когда я входила с улицы, где жутко холодно, в тёплое помещение, но буквально через пару минут, когда я согревалась, они сами переставали течь. Однако даже в этих случаях я не позволяла себе шмыгать носом, потому что у меня всегда с собой есть платок или салфетка. Да и на улице в тот день было не так уж и холодно, всё-таки сентябрь, а не январь какой-нибудь. Но я всё равно постаралась успокоиться, полагая, что дама с сильным насморком просто не может выйти из дома без платка. И если у женщины, сидящей слева от меня, сильный насморк, то, однозначно, у неё с собой должны быть средства гигиены. Но даже если они у неё и были, она продолжала так смачно и часто шмыгать носом, что меня это стало раздражать.

Прошло минут пятнадцать. Частота шмыганий не уменьшилась, а, наоборот, увеличилась. Я старалась заняться медитацией, но это было очень сложно. Я уже начала посматривать по сторонам, чтобы узнать, можно ли пересесть, но все места уже были заняты.

Прошло ещё минут десять. Мне стоило немалых усилий удерживать себя, чтобы не вручить этой женщине свой платок. К тому же я вспомнила, что в сумке у меня есть несколько бумажных салфеток, и я даже нащупала их, чтобы протянуть этой женщине. Но когда в очередной раз она шмыгнула носом у меня под ухом, я не выдержала. Протянув ей салфетки, я сказала:

– Вот, возьмите!

– У меня есть! – тут же ответила она, достав из кармана кожаной куртки смятый носовой платок.

Ах, у неё и платок есть! Так что же она не высморкается?

Я подумала, что теперь, когда я обозначила проблему, эта женщина хотя бы проявит совесть и высморкается, но не тут-то было! Показав мне свой платок, она тут же убрала его обратно в карман и продолжала шмыгать носом.

Я даже не знала, что сказать на это. Но эта женщина решила, что недостаточно поиздевалась надо мной и решила подгадить мне ещё больше, уж коли ехать нам предстояло ещё долго. Она включила музыку на своём смартфоне, естественно, на полной громкости и без наушников.

Никто из пассажиров даже не повернулся в её сторону.

– А наушников у Вас, естественно, нет? – спросила я у этой женщины.

– Нет! – с вызовом ответила она, даже не подумав убавить звук.

– Вы видите знак, который висит рядом с водителем? – сказала я женщине, показав на рисунок с перечёркнутым мобильным телефоном и надписью «Поберегите уши соседей!». – В общественном транспорте запрещено пользоваться телефоном на полной громкости.

– И что? Вам мешает? – с гонором спросила она меня.

– Да, мешает! – ответила я.

– Значит, потерпите! – заявила она.

– А почему я должна терпеть, если это Вы нарушаете общественный порядок? – громко произнесла я, надеясь, что хоть кто-нибудь из пассажиров примет мою сторону.

Напрасно! Никто и бровью не повёл.

– Я смотрю видеоролик! – тоже громким голосом заявила она. – А если Вы такая нервная, то нужно таблеточки принимать, прежде чем к людям выходить!

Тут я почувствовала, как у меня стал дёргаться левый глаз, а сердце будто полыхнуло огнём. Хотелось выскочить из автобуса, но мы ехали по трассе, на которой не было остановок. И если бы я вышла, то общественным транспортом я бы отсюда не уехала, а денег на такси у меня не было.

Пытаясь удержать себя от убийства и от инфаркта, я закрыла глаза, вообразив себе спокойное синее море, но это не помогало. И когда через несколько минут мы доехали до первой остановки и народ стал выходить, я подскочила с места.

– Выпустите меня! – крикнула я этой женщине. – С Вами невозможно сидеть!

Я перебежала на ближайшее освободившееся место и слышала, как та женщина начала названивать кому-то по телефону, жалуясь, что ей пришлось ехать в автобусе с какой-то сумасшедшей.