Няня Боссов Братвы (ЛП)

Я киваю, осознавая всю серьезность ситуации.

— Я знаю, я не подумала…

— Вот именно, ты не подумала. — Его тон резкий, пробивающийся сквозь мои оправдания. — Ты не можешь позволить себе быть беспечной.

Я тяжело сглатываю, не сводя с него глаз.

— Мне очень жаль.

Он подходит ко мне ближе, его рука мягко поднимает мой подбородок вверх.

— Мне нужно, чтобы ты была осторожнее, Эмма, — говорит он, его голос низкий и властный. — Ты слишком дорога мне, чтобы потерять тебя.

Его прикосновение легкое и мягкое, но в нем есть сила, благодаря которой я чувствую себя маленькой и уязвимой. И, как ни странно, в безопасности.

— Я буду.

— Обещай мне, — твердо говорит он, глядя на мои губы.

— Я обещаю, — повторяю я.

Его большой палец проводит по моим губам. Внезапно он целует меня, его губы твердые и требовательные. Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, но тут его рука оказывается на моей шее, и я забываю, как дышать. Он властный и повелительный, и я понимаю, что это именно то, чего я хочу.

Он углубляет поцелуй, его язык проникает за мои губы. Я стону ему в рот, наши тела прижимаются друг к другу, жар между нами почти удушающий. Но даже когда он целует меня, я не могу не думать о Дмитрии и Николае. Мысль о том, чтобы быть со всеми тремя сразу, заставляет мое тело пульсировать от желания.

Когда он отстраняется, его взгляд темнеет от желания.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, — сурово говорит он, его пальцы все еще вычерчивают ленивые круги на моем бедре. — Я не буду делить тебя ни с кем другим. Ни с Дмитрием. Ни с Николаем. Только я.

Мое сердце ускоряется от его слов. Его собственнический тон вызывает во мне трепет, и я чувствую, что хочу его еще больше.

— А что, если я хочу вас всех?

Он наклоняется ближе, его губы касаются моего уха.

— Тогда тебе придется убедить меня, — шепчет он. — Потому что я никогда не делился раньше. — Я вздрагиваю от его слов.

Я задерживаю дыхание, когда он встает и поправляет штаны, отступая от меня. Он бросает на меня последний взгляд и собирается уходить.

И я понимаю, что мне предстоит убедить его. Убедить их всех.

Я стягиваю с себя одеяло, становясь на колени у изножья кровати.

— Куда мы идем? — Спрашиваю я.

Он останавливается, держа руку на дверной ручке, его профиль вытравлен властными чертами.

— Домой. Алина скучает по тебе.

ГЛАВА 14: НА ОДНОМ ДЫХАНИИ

ДМИТРИЙ

Передо мной стоит Николай, и по его челюсти я вижу, что он готов к бою. Наши жизни висят на волоске, отмеченные тенью, которую мы стали называть «отмороженный». Время ускользает из наших пальцев, и с каждым тиком часов мы становимся на шаг ближе к могиле, которая была вырыта специально для нас.

— Это ты мне говоришь? — Я бросаю ему вызов, мой голос — низкий рык.

Николай насмехается:

— А что? Это ты здесь играешь в детектива, а я пытаюсь защитить то, что принадлежит нам. Думаешь, я могу наслаждаться роскошью, пока мы прижаты спиной к стене?

Я фыркнул.

— Это ты развлекаешься на яхтах, а мы тут, по шею в воде, пытаемся выяснить, кто такой этот гребаный «отмороженный».

Его лицо темнеет, в глазах зарождается буря.

— Это я развлекаюсь? А еще я тот, кто постоянно получает смертельные угрозы. Не ты, не Александр. Мои люди были убиты прошлой ночью. Двадцать жизней, Дмитрий. Двадцать!

Он уже кричит, и я вспыхиваю от гнева из-за его намека.

— Ты говоришь так, будто это были только твои люди. А если говорить об Александре, то, где он, мать его, находится? Его не было всю ночь.

Николай вскидывает руки вверх.

— Откуда мне, блядь, знать?

Я тяжело вздыхаю, борьба вытекает из меня.

— Я пойду за Эммой. О чем ты думал, оставляя ее в квартире одну?

Мы все запутались в этой паутине, и теперь Эмма оказалась в самом центре. Мы должны защищать ее, но сами едва держимся на ногах.

Вдруг через парадную дверь входит Эмма с Александром.

Она не встречает нашего взгляда, почесывая голову, словно пытаясь физически избавиться от неловкости.

— Привет, Эмма, — прорезает тишину голос Николая, его тон нейтрален, но глаза следят за каждым ее движением.

— Привет, — тихо отвечает она. — Я пойду проверю Алину.

— Алина спит, — вмешиваюсь я, прежде чем она успевает убежать.

Она замирает на месте, и в этот момент я почти слышу, как бьется ее сердце в густой тишине.

— Тогда… Я пойду в свою комнату, — решает она и направляется к двери.

Николай поворачивается к Александру.

— Где тебя носило, Александр?

Александр не вздрагивает.

— Я защищал Эмму, которую, надо сказать, ты оставил одну в ее квартире.

Эмма останавливается в дверях, спиной к нам, молчаливый зритель разворачивающейся драмы.

Николай фыркает.

— Защищал? Или ты дал ей еще один повод бояться нас?

Александр резко поворачивается, его взгляд подобен стали.

— Твой способ заставить ее чувствовать себя в безопасности включает в себя твою постель?

Лицо Николая напрягается, мышцы на челюсти работают.

— То, что мы с Эммой делаем…

— Дело не только в тебе и Эмме, — перебиваю я, вмешиваясь, пока все это не переросло в полномасштабную ссору. — Это касается всех нас. Это касается Алины.

Александр складывает руки.

— Смотрите, кто говорит.