Няня для принцессы

– Давай, – тихо шепнул Миша.

Он и Катя одновременно соскользнули с перил и полетели вниз.

– Это фотоальбом, – сказал следователь, передавая Елене Варфоломеевне толстую книгу в вишневом переплете, – который мы забрали из квартиры Чудниковых. Посмотри. И я тоже посмотрю.

Елена Варфоломеевна села на диванчик. Несколько минут спустя к ней подсел следователь и положил на спинку дивана руку.

– Ну, посмотрим, – произнес он, придвигая к няне ногу.

– На пять сантиметров дальше, – тихо, но строго велела Елена Варфоломеевна.

– Я вам не нравлюсь? – спросил следователь. – Ну скажите прямо, что я вам неприятен.

– Это не так, – пожала плечами няня. – Вы мне приятны. Хороший человек и все такое.

Теперь он смотрел ей прямо в глаза и его ноздри раздувались.

– Хороший человек и все такое, – повторил он, – а потом быстро наклонился и поцеловал Елену Варфоломеевну, сжав ее шею рукой.

Она вырвалась и гневно уставилась на него.

– Это нечестно, – сказала она. – Вы злоупотребляете силой. А у меня… у меня принципы!

– У меня тоже принципы, – улыбнулся он. – А в силе я вообще ничего плохого не вижу. Еще пару тысяч лет назад кто женщину догнал, тот ее и… любил. Слой цивилизации тонок, вы же знаете это лучше меня, психолог.

– Давайте лучше посмотрим фотографии, – предложила Елена Варфоломеевна.

– Я не могу смотреть, вы меня волнуете, – сказал следователь.

– Сосредоточьтесь, – велела няня.

Следователь тихо застонал и откинул назад голову.

– Ладно, давайте фотографии, – произнес он.

Няня открыла альбом. С первого же снимка на нее взглянула Нинель Петровна, какой она была на свадьбе – сильная, заметная, уверенная в себе.

– Интересная девушка, – сказал следователь. – Очень красивые глаза. И талия тонкая, хотя она и не худышка.

У Нинель Петровны на фото был внушительный бюст, его рельефы обтягивал жакет. Дальше шли фотографии на море, возле новогодней елки, на работе, с подругами. И с разными мужчинами. Мужчины держали Нинель Петровну за талию, обнимали за плечи, носили на руках, целовали, выступали в роли ее водителей, дарили подарки, протягивали ей цветы и провожали домой.

– Она была, похоже, горячей штучкой, – сделал вывод следователь.

На последних фото Нинель Петровна чинно стояла рядом с Чудниковым, держа его под руку.

– А вот Федор, похоже, был скромным парнем, – сказала няня.

– Любовница в том же подъезде не есть признак скромности, – не согласился следователь. – Это признак идиотизма.

На некоторых фотографиях Нинель была в окружении подруг.

– Когда будет известно, кому принадлежали окурки? Те, что мы нашли в банке на лестнице, – спросила Елена Варфоломеевна. – Красный тонкий «Вог» и суперлегкие «Вирджиния слимз».

– Скоро будет известно, но пока еще нет, – покачал головой следователь. – А если таких образцов ДНК нет в нашей базе, то и подавно можно не найти концов. Я подозреваю, что одни сигареты принадлежат Маше, нашей брачной аферистке. А вот вторые… Подождем. Пока я не могу ответить на этот вопрос.

– Даже брачная аферистка может влюбиться, – тихо сказала няня.

Что-то в альбоме смущало ее.

– Я, кажется, видела одного из парней, – произнесла она. – Из тех, кто изображен на фотографиях.

Елена Варфоломеевна напряглась, но, как и Миша ранее на станции метро, не смогла с ходу вспомнить, откуда она знает это лицо.

– Симпатичный мужчина, – сказал следователь, – наверное… я в мужской красоте ничего не понимаю. Тем не менее тот факт, что вы его где-то видели, наводит на размышления.

– На лестнице? На улице? В магазине? Во время работы в МЧС? – гадала няня.

– Думайте, – велел следователь. – Вспоминайте. Это может быть важным.

В полете Миша одной рукой вцепился в Катю, а другую вытянул, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Ему удалось зацепиться за цветочные горшки на ажурной решетке, это чуть задержало падение, но решетка почти сразу обрушилась вниз под тяжестью двух тел.

«Мама!» – подумал Миша, хотя мама, как он подозревал, крайне редко вспоминала о его существовании в целом и исчезновении в частности.

«Папа!» – подумал Миша, вспомнил сизый нос, бутылку пива и телефон, по которому папа постоянно трепался, договариваясь с поставщиками и покупателями, и погрустнел.

«Ася!» – подумал Миша, но сообразил, что сестра ничем не интересуется, кроме кинематографа.

– Марфа, – вздохнул он, – выпьем с горя, где же кружка, сердцу будет веселей.

Катя зацепилась за провода телевизионной антенны, и некоторое время провода натягивались, замедляя их падение, а потом оборвались. И сразу же они с шумом упали в крону клена. Миша вцепился в ветви дерева, они сломались, Катя отпустила его руку и вцепилась в другие ветви, сминающиеся и трещащие.

– Десять метров, – сказал Миша, обдирая руки о ветви, но продолжая падение. – Всего десять метров, а сколько приключений.

– Ааааааааах! – Он упал в мягкую вскопанную землю на клумбе.

Рядом тяжело рухнула Катя.

– Слава огородникам, – произнесла она, выплевывая чернозем, – все вскопали, все окучили.

– Бежим, – велел Миша, – они же с балкона смотрят, сейчас за нами побегут, видят же, что мы не убились.