Няню вызывали?

— Сознавайтесь сколько хотите за то, чтобы исчезнуть из ее жизни и жизни детей раз и навсегда, — не стал церемониться Николай и сразу перешел к делу. Я присвистнул, вон оно как Михалыч… Да здесь подкуп должностных лиц, прошу прощение женихов бывших жен… Это уже интересно, ну и сколько он готов заплатить… ну так ради любопытства… Евгения, по моему скромному мнению, бесценна, и я боюсь ему не хватит денег, чтобы от меня откупиться, но не так хороша сделка, как торг перед ней…Приступим, однако…

15

Василий

— Я правильно понимаю, вы хотите мне заплатить? — я скрестил руки и прислонился к стене, изучая мужчину передо мной. Теперь он не выглядел каким добрым, как в квартире пять минут назад, сейчас этот потрепанный жизнью человек напоминал бандита. Я даже не удивлюсь, если он начнет говорить по понятиям… Еще закрались подозрения, что не все няни ушли и за проделок детей, хоть те и старались от души, но ключевую роль в этом сыграл их отец. Думаю, изначально это его идея. Только вот что он пообещал детям? Мама одумается, и они снова будут семьей? А не подло ли такое? Он же их просто использует.

— У всего есть своя цена, думаю и у тебя. Сколько хочешь? Сто тысяч? Двести? Дамочки до тебя соглашались и на пятьдесят, а некоторые и на меньшую сумму… А, нет подожди, ты у нас же не няня, ты у нас будущий муж! Здесь другие расценки… Давай Пятьсот, ну, правда, согласись неплохие деньги…

— Знаете, не заинтересован в деньгах, — я оскалился. Никогда не был падок к мании денег. Да, я их любил, но свои и честно заработанные. Остальные предпочитал не замечать, расстройств меньше.

— Цену себе набиваешь? Ну-ну… Хорошо шестьсот, соглашайся ну кто тебе за б/у заплатит больше?

Я скрипнул зубами, стараясь сохранить спокойствие. Но спустить некоторых с лестницы уже хотелось нестерпимо, но терпение, терпение драка информации не даст, а пока он болтает это полезно. Мне крайне любопытно, что он может сказать такого. Чем больше он болтает, тем больше я буду понимать, что от него ждать. А в нашем деле, предупрежден, значит вооружён.

— Не все можно купить, Николай. Только одно не пойму, зачем вам Евгения? Явно не из великой любви…

— Какой умный, а по виду и не скажешь, я думал гора мускулов, — меня даже попытались оскорбить, как мило. Я даже готов прослезиться от умиления.

Последний раз такое было в день ВДВ, когда я ночью возвращался домой, засидевшись на работе. Пешком так, как на такси было тратиться лень и хотелось прогуляться, тогда-то в одном из переулков ко мне пристал гопник с ножом. Инстинкты и выучка сделали свое дело, что ни говори, десантная закалка въедается в мозг, что захочешь не забудешь. Вот и тогда обезоружил, обезвредил… Надеюсь, потом опытный хирург собрал ему руку… а то молодой и глупый, жалко парня, но не думаю, что он такое еще повторял…

С другой стороны, этого мне не жалко, но ведь тронешь вони будет, тот еще кусок дерьма…

— Значит так, — решил перейти к угрозам этот кадр, ну наконец-то! Я уже и не надеялся, — я понимаю, Женя баба видная, еще и богатая, и просто так терять такую не хочется. Долго, наверное, клинья подбивал? Она у нас непреступная, железная, но с головкой беда, работа одна на уме, не как у нормальных — цацки и романы…

Я стиснул кулаки с большей силой, его отношение к бывшей жене меня теперь непросто раздражало, оно меня бесило. Я его точно спущу с лестницы.

Я решительно не понимал, мало того, что он так говорит о женщине, так еще и о матери своих детей… Для меня оскорбление прекрасного пола — это самый недостойный поступок, хуже только руку поднять… Были исключения, что меня научила армия, но в жизни… Никогда.

Как выросший без отца, в силу неотвратимых жизненных обстоятельств, я был из тех мальчишек, которых росли заботами матерей-одиночек. Тех, кто пропадал на трех работах и делал все, чтобы их дети ни в чем не нуждались… Да не все женщины ангелы, да и мы ни пушистые и белые, но одно я усвоил с детства точно — уважение к женщинам и матерям это святое. То, что не понял сам по малолетству, дед объяснил… Где словами, а кое-где кулаками, может этого также поучить?

— Но ты роток не разевай, она моя, была и остается, так что соглашайся на деньги и вали подобру-поздорову, — погрозили мне, и я удивленно приподнял бровь, довод зачем мне это я так и не услышал.

— Она не собственность, Николай, — я склонил голову, набок рассматривая этого умника. Мне просто необходимо вывести его из себя, тогда он выдаст все, умом-то он не особо блещет, насколько я могу судить.

— Она моя, или думаешь твоя? — повторил увалень и двинулся на меня. Во! Дошли до рукопашки, а я-то уж было заскучал. Я усмехнулся и выпрямился, не то чтобы я люблю драться, но я несколько дней не разминался, к тому же сейчас кулаки так и чесались…

— А если и так? — подлил я масло в огонь, наблюдая, как у соперника вздувается ноздри, и он на глазах становится красным, как помидор, еще немного и пар из ушей пойдет. Прекрасно, люди в гневе больше подвержены ошибкам и, более того, они легко управляемы…