Ничего хорошего на том краю далекой Галактики (СИ)

Спотыкаясь, она прошла дальше: в темный коридор, который вёл непонятно куда. Там горел всего лишь один жёлтый плафон, освещавший три двери.

— Эй, — позвала Рей. — Есть кто?

Она толкнула ближайшую к себе дверь, и за ней обнаружился шкаф — или кладовка. За следующей дверью была ванная комната, где пахло лавандой. А за следующей обнаружилась кухня — и давешний незнакомец.

Он сидел за столом и курил, читая газету. Заметив Рей, он затушил окурок в пепельнице и добродушно спросил:

— Уже вскочила, ранняя пташка? Как себя чувствуешь?

— Где я? — спросила Рей вместо ответа.

— У меня в берлоге, — ответил незнакомец. — Я Рен. Забыл представиться, mea culpa. Знакомство не слишком задалось, но возможно мы сможем его переиграть. — Он улыбнулся и многозначительно вскинул брови.

— Что я здесь делаю и где мои друзья? — спросила Рей. Ей тяжело было стоять, и она опустилась на стул напротив Рена.

— Вы попали в аварию на дороге. Коварное местечко. Было бы здесь пооживленнее, месяца бы не проходило, чтобы кто-нибудь не разбился. А так ездим тут только я и старик Чиррут.

— Почему я тут? — повторила Рей.

— Я нашел вас и привез тебя сюда, — просто ответил Рен, как будто это все объясняло.

— Что? — переспросила Рей. — Зачем?

— Предпочитаю держать свои вещи при себе, — ответил Рен. — Ты голодная? Тебя неплохо приложило, но думаю, немного травяного чая тебе не помешает.

— Мне нужно позвонить, — возразила Рей. — Что с моими друзьями?

— Все нормально, — ответил Рен. — Тебе не нужно никуда звонить, детка.

— Я тебе не детка! — огрызнулась Рей, но её голос сорвался. — Где мой телефон?

— Откуда ж мне знать, — откликнулся Рен. — Я же не его забрал, а тебя.

— Я не понимаю, — Рей растерянно уставилась перед собой. — Мне нужно позвонить! У тебя есть телефон?

— Где-то есть, — ответил Рен. — Редко им пользуюсь.

Он поднялся из-за стола и потянулся к навесному шкафчику.

— Сейчас выпьешь чаю и взбодришься…

— Мне нужно позвонить, — повторила Рей. — Пожалуйста, дайте мне позвонить. Зачем вы привезли меня сюда? Почему не в больницу? Мне нужно знать, что с моими друзьями все в порядке.

— Бестолковая ты, — беззлобно посетовал Рен. Он достал чашку, влил туда заварку из керамического чайничка, и потянулся за большим металлическим чайником, стоявшем на газовой плите. — Я же сказал. Предпочитаю держать свои вещи при себе. Меня так воспитали. Мое — значит мое. Я его с первого взгляда вижу.

Рей слушала его и не понимала, что он говорит. Его слова были похожи на бред сумасшедшего, случайный набор слов. Или она настолько хорошо стукнулась, что перестала понимать людей?

— Моя мать была необычной женщиной, — продолжил Рен. Он поставил перед Рей полную чашку и сел напротив. — Очень сильной. Она была исключением, которое подтверждает все правила, — он улыбнулся. — Именно она привила мне те ценности, которые сделали меня тем, кто я есть, — он чуть наклонился вперед и добавил: — Пей.

— Я не хочу пить! — отрезала Рей, но ее голос задрожал. — Я хочу знать, что с моими друзьями! Я хочу в больницу!

— Пей, — приказал Рен. Несмотря на то, что его улыбка не изменилась, в его голос просочилось что-то холодное. Не до конца высказанная угроза. — Ты плохо себя чувствуешь, я понимаю. Ты плохо воспитана, чего еще ожидать от современных девушек. Могла бы поблагодарить за то, что я спас тебя и приютил. Хотя бы за чай.

— Поблагодарить? — переспросила Рей.

Она взмахнула рукой и сшибла чашку. Чашка полетела на пол, расплескивая горячий чай, а лицо Рена застыло, пока он наблюдал за этим.

— Мне нужно позвонить, — повторила Рей. — И попасть в больницу.

Она уставилась на Рена в упор. Виски вновь начали пульсировать: боль, поначалу едва заметная, нарастала, и Рей чувствовала, что ей тяжело фокусировать внимание на одном предмете.

Рен медленно поднялся из-за стола.

— Я думаю, — сказал он, — тебе нужно полежать еще немного. Переварить все. Захотеть пить. Обдумать свое поведение.

— Выпусти меня отсюда, — тихо сказала Рей.

Рен не ответил. Он подошел к Рей, схватил ее за локоть и вздернул на ноги, а потом повел в комнату. Рей попыталась вырваться, но он держал крепко. Он довел ее до самой кровати, силой усадил на нее, а потом вышел. Рей услышала, как с щелчком закрылся замок.

Если бы у нее были силы, она бы закричала. Попыталась вырваться. Но Рей рухнула на кровать, как подкошенная, чувствуя, как кольцо боли снова сжимается вокруг ее головы.

Рей не знала, сколько времени она провела в комнате, лежа в кровати. Все было смутно: она то проваливалась в забытье, то просыпалась, тщетно пытаясь заставить себя встать. Иногда ей удавалось это, она подходила к двери, но та по-прежнему была заперта. Постоянной была только жажда. Рей уже успела пожалеть о том, что не выпила чай, но в ней теплилась надежда, что этим она продемонстрирует, что ее не так-то просто сломить. Что этот безумец, кем бы он ни был, отпустит ее. Неизвестность давила почище головной боли. Рей не знала, где она, не знала, что случилось с ее друзьями, а к моменту, когда за окнами стемнело, все, чего она хотела — это воды.