Ничего кроме надежды

По дороге в полицию ему снова пришло в голову, что если и в самом деле старому алкоголику прибредилось это «небо в парашютах», то его, Болховитинова, сейчас схватят за распространение панических слухов – в последнее время газеты и радио особенно ретиво призывали население разоблачать паникеров и сеятелей пораженческих настроений. Но опасения не оправдались – шупо уже были в курсе и даже успели вооружиться карабинами и сменить свои нелепые высокие кепи на армейские стальные шлемы; видимо, так им полагалось по боевой тревоге.

Представив Болховитинова толстому вахмистру, Анна убежала, сказав, что не может отлучаться из отеля надолго. Вахмистр долго читал его бумаги, потом подумал и сказал, что транспорта у них, к сожалению, нет – так что он совершенно не представляет себе, чем может помочь господину инженеру.

– Нам рекомендуют в подобных случаях обращаться к местному партийному руководству, – сказал Болховитинов. – Считаю, что это удобнее сделать вам... ну, хотя бы для того, чтобы ваша пассивность не была потом истолкована как-нибудь превратно.

Вахмистр подумал еще и согласился, что да, пожалуй, есть смысл обратиться к партайгеноссе Хуземану.

– Конечно, позвоните ему!

– Нет, нет; господин Хуземан не любит, когда его беспокоят по телефону. Я лучше схожу сам, это рядом...

Он вышел, забрав с собой предписание на бланке ОТ. Болховитинов остался сидеть в помещении полицейского ревира; он не мог не отметить, что странным образом, какую бы страну ни взять, в этих учреждениях всегда держится почти один и тот же одинаковый запах – сургуча, старых бумаг, сапожной ваксы и еще чего-то неопределимого. В то, что Таня где-то здесь, до сих пор не верилось, он запрещал себе думать об этом, потому что невыносимо было сидеть тут вместо того, чтобы ехать сейчас же в Клеве и попытаться разыскать ее там, – или хотя бы в этот Апфельдорн или Апельдорф, чтобы дождаться ее возвращения, – и еще невыносимее было сознание, что все-таки можно было найти время и раньше, чтобы побывать в Калькаре, но кто же мог предполагать, как можно было всерьез допустить такое невероятное, фантастическое совпадение – что все это время, больше месяца, они находились так близко друг от друга! Но и не сидеть здесь, не ждать вахмистра было тоже нельзя, ему действительно необходимо вернуться на работу, Ридель прав, тут исключены какие бы то ни было варианты...

Вахмистр наконец вернулся, запыхавшийся и довольный собой.

– Партайгеноссе все устроил, – объявил он, сняв каску и утирая лоб клетчатым платком. – Он позвонил жене колбасника – тот должен вернуться с минуты на минуту – и сказал, чтобы ее муж доставил вас куда нужно.

– На чем?

– О, у него есть машина и даже, – вахмистр подмигнул, – есть бензин, да-да! Что вы хотите, – он понизил голос, – большой человек по нынешним временам. Вы понимаете, что я хочу сказать; пару кило колбас – тому, пол-окорока – другому, и у вас все в полном порядке, все бумаги оформлены, и к вам не подступиться ни с какими реквизициями. Но, разумеется, подобные отношения предполагают определенную зависимость человека, получающего незаконные льготы, от тех, кто эти льготы предоставляет. Вот почему я не думаю, чтобы колбасник отказался исполнить просьбу партайгеноссе Хуземана. Рюккерт!

– Слушаю, господин вахмистр!

– Сходи узнай, вернулся ли Клауверт. Если нет – пусть пришлют мальчишку, как только вернется. Из округа не звонили?

– Телефонограмму я положил на ваш стол, господин вахмистр.

– Что там еще?

– Это насчет иностранных рабочих, господин вахмистр: в течение сорока восьми часов подготовить их отправку на тот берег.

– За Рейн, что ли? Всех?

– Насчет голландцев и французов ничего не говорится, господин вахмистр. Иностранцы с Востока – поляки, югославы, русские.

– Этой еще заботы не хватало, – проворчал вахмистр. – Ладно, ступай!

Дьявольщина, подумал Болховитинов, вот дьявольщина! Час от часу не легче – как нарочно, все сразу... Впрочем, спокойно, не надо впадать в панику; сорок восемь часов – это не так мало, можно что-то придумать. Но что придумаешь? Что? Если бы на трассе работали не одни мужчины – не было бы никаких проблем, Таню спрятали бы там, и попробуй найди. А впрочем, глупость, всех работающих тоже наверняка отправят на правый берег – разве что оставят какую-то часть... Как он сказал – всех, кроме голландцев и французов? Да, но она не говорит по-французски, этот номер тоже не пройдет...

Посланный к колбаснику полицейский вернулся с известием, что господин Клауверт уже вернулся, вахмистр тяжело поднялся из-за стола и нацепил стальной шлем с таким воинственным видом, будто ему предстояло сейчас выйти из блиндажа под обстрел.

– Идемте, – сказал он Болховитинову. – А где ваши вещи?

– Никаких вещей, все там – я ведь отлучился ненадолго, сегодня воскресенье...

Колбасник обманул ожидания обоих. Болховитинов почему-то ожидал увидеть благодушного толстяка фламандца, а увидел тощего желтого человечка со злобной мордочкой хорька; и «хорек» этот, вопреки ожиданиям вахмистра, вовсе не изъявил готовности выполнить просьбу партайгеноссе Хуземана.