Ничего кроме правды

В конце концов мы достигли третьего места, которое до нас занимал дуэт Hoffman & Hoffman с песней «Rucksicht» («Внимание»). Ральф уселся перед нашим носом на второе место с «Viva la Mama». Небольшое утешение под конец: его второй соучастник, супружеская пара певцов–лыжников Рози Миттермайер и Кристиан Нейрейтер со своей песней «Enorm in Form» на всех парах взобралась наверх и так же быстро вылетела ещё во время предварительного отбора.

От миллионера до посудомойки

В жизни каждого человека бывают ключевые моменты, для меня это была встреча с Драфи Дейтчером. Он пел тогда «Guardian Angel», ударный хит, который был так хорош, что Драфи перепел его с Нино де Анджело на немецком языке «Jenseits von Eden» («По ту сторону рая»), продукт их творчества продержался на первом месте в чартах 7 недель.

Эта песня принесла музыкальному агентству миллионы, поэтому Драфи считался в нашей иерархии Господом Богом. Если бы его самого спросили об этом, он, конечно же, ответил бы: «Я и есть Господь Бог.» Если ему случалось, проезжая мимо на такси, заскочить в агентство на десять минут, чтобы взять деньжат для игры в казино, казалось, по офису мчится ураган: «Давайте деньги, мне сегодня везёт!»

Те, кто был достаточно изворотлив, бросали все свои дела и кричали: «Великий Драфи! Великий Драфи!» Все секретарши рефлекторно сжимали ноги вместе, прежде чем он успевал бесцеремонно заглянуть им под юбку. Те, кто был так же неловок как я, продолжали говорить по телефону: «…да… О'кей… тогда я пришлю мою демо–кас…» Продолжать было невозможно, ибо Драфи одним движением вырывал телефонный кабель из стены. «Когда я вхожу, никто не говорит по телефону! Усекли?» — ревел он. Таков был Драфи.

Если ему случалось выиграть, он швырял деньги направо–налево и первой попавшейся секретарше засовывал 5 000 марок в декольте. Но на следующий день он проигрывал, у нас на Галлерштрассе появлялось такси, и Драфи отправлялся на поиски секретарши, чтобы выловить между её сисек свои пять тысяч: «Верни–ка деньги, они мне сейчас нужны.»

Все ползали перед ним на коленях, к нему относились с уважением, даже если он матерился самым вульгарным образом: «Вы все дрочилы! Все вы мудаки! Грязнули! Жополизы!» Так всё и происходило. К сожалению, это самая частая болезнь в этой среде: если у тебя есть хит, у тебя есть свобода шута. Ты можешь наложить кучу на столе шефа, а потом он тебе ещё и туалетную бумагу даст.

Никогда в жизни мне не приходилось встречаться с таким сумасбродным типом, как Драфи. В высшей степени талантливый, без сомнений. Но он был человеком, пропившим свой мозг и высморкавший свой талант через нос. Мне это казалось отталкивающим. При этом я думал, что антипатия возникает из противостояния. Для него я был учёным обывателем, чужаком. Я видел, что он думает: какого чёрта надо здесь этому дураку? Настоящими музыкантами он считал тех, что после концерта громят свой номер в отеле по собственному усмотрению и в 50 лет подыхают от цирроза печени. А я в свою очередь думал только об одном: Дитер, ты можешь делать, что хочешь, но только не будь таким, как этот Драфи.

И ещё один живой пример того, что люди этой профессии абсолютно не умеют обращаться с деньгами и успехом. Карьера от миллионера до посудомойщика — обычное явление. Так случилось с Гюнтером Габриэлем. В середине 70‑х он добился бешеной популярности благодаря песням «Hey Boss, ich brauch mehr Geld» («Эй, шеф, мне бы денег побольше»), «Komm unter meine Decke» («Залезай ко мне под одеяло»), а также как продюсер Juliane Werdings «Wenn du denkst, du denkst, dann denkst du nur, du denkst» («Если ты думаешь, что ты думаешь — ты всего лишь думаешь, что ты думаешь»). Он чуть ли не навозными вилами грузил деньги в свой сейф. Но из заработанного миллиона он скоро истратил полтора. Теперь Гюнтер живёт на барже, и мог бы на равных переписываться с Драфи, обитателем фургона. Теперь оба они платят в рассрочку за свои грехи.

Столь раннее знакомство с этой средой наложило на меня сильный отпечаток. Я около ста тысяч раз поклялся себе: слушай, Дитер, если ты вдруг дорвёшься до денег, смотри, не делай таких же ошибок.

Балаган–экскаватор

Возвращение домой, к Эрике, было как путешествие на другую планету. Всю эту отрасль она считала извращённой, чокнутой. И хотела иметь с ней столько же общего, как с потом в подмышках или с раздавленными голубями. Чуть ли не каждый вечер мне приходилось уходить, а она оставалась дома и занималась тем, чем и все домохозяйки — мыла, готовила, украшала.