Ничего, кроме правды

– А зачем в зоопарк люди ходят? На животных смотреть. Он так и сказал – хочу, говорит, с волками пообщаться, они, мол, благороднее людей, друг друга не предают и не умеют врать.

У меня упало сердце. Но я в глазах Шурика, похоже, упала ещё ниже.

– Сонечка, мне тут уже руками машут, чтобы я разговор заканчивала…

– Потому что кое-кто очень устал! – в трубке прозвучал Юрин голос, потом явный звук поцелуя и смех.

– И вовсе я не устала, Сонь! Но раз мой любимый доктор говорит, буду его слушаться! В общем, жди нас в гости и поскорее выздоравливай, подружка! Мы тебя любим!

Они отключились.

А я медленно сползла по стенке вниз и временно перестала существовать.

Глава 26

Последнюю ночь перед свадьбой мне позволили провести в своей квартире. «Так будет правильнее, жених должен забирать невесту из её собственного дома!» Смешно. А то, что эта невеста уже несколько месяцев живёт под одной крышей с женихом, – не считается! Впрочем, хозяин – барин.

Сказать, что я была рада временной свободе, – скорее, нет, чем да. Это всё равно что отпустить приговорённого к виселице на денёк домой. Если не бессмысленно, то уж наверняка жестоко.

Всю ночь я провалялась на кровати с открытыми глазами. Лишь под утро удалось уплыть куда-то в даль без сновидений, но даже тут мне не повезло. Звонок в дверь разрезал тишину напополам. И я вскочила, не соображая, где нахожусь.

Дверь я открыла, позабыв о всякой осторожности. А когда увидела человека, стоящего на пороге, то позабыла вообще обо всём.

– Ты!

– Я. Впустишь, Соня, или будем на пороге болтать?

– А ты пришёл поболтать?

– И поболтать тоже! – он поднял правую руку вверх. На пакете, который болтался в воздухе, было что-то написано по-немецки.

– Кофе?

– Кофе, – улыбнулся Шурик.

– А корицы нет. Я её вчера… рассыпала. Случайно.

– Переживём. А ты как считаешь?

– Переживём, – серьёзно сказала я. – Заходи.

И он зашёл. Разулся. Оглянулся по сторонам.

– Да-а-а, – присвистнул.

– Что?

– Жаль квартирку. Забросила ты её.

– Это не…

– …не моё дело, – закончил он. – Ты права, как всегда. Где у тебя можно руки помыть?

– А что, у тебя с памятью проблемы? – съязвила я.

– У меня? – удивился он. – Нет. А вот у тебя наверняка.

– В каком это смысле?!

– Да во всех. – Он направился к ванной комнате. – Значит, раковина тут…

– Гляди-ка, вспомнил даже без моих объяснений, – хмыкнула я, идя за ним.

Он включил свет, открыл дверь и огляделся.

– Так-так…

– Что опять?

– Да вот смотрю. Сколько за это время перебывало здесь мужиков.

– Ты сдурел?! – ахнула я от негодования.

– Ни в коем разе.

Он открыл кран и долго-долго мыл руки, раз десять намыливая их. Потом так же долго вытирался полотенцем. Я видела отражение его бесстрастного лица в зеркале и не могла понять – чего он добивается?

Наконец гость повесил полотенце на крючок и повернулся ко мне.

– А что у нас с лицом? – елейным тоном спросил он. – Ты что, злишься?!

– Да пошёл ты!

– Ну и злись себе на здоровье! – довольно выдохнул он и расплылся в улыбке. – Хоть какое-то чувство, а то у меня ощущение, что я с куклой разговариваю.

– Надеюсь, не с резиновой, – не сдержалась я.

– Слава богу, нет! Ну, веди меня, хозяйка, на кухню, будем сейчас мастер-класс давать. Но не обольщайся, не по виноделию. А то вон губки раскатала сразу. Условный рефлекс?

– Гад ты, Шурик! – с чувством сказала я.

– Надеюсь, не пресмыкающийся?

– Надейся!

Мы прошли в кухню, я впереди, а он за мной. Спина моя горела от его взгляда.

Я сразу же юркнула на своё местечко у окна, а он полез за туркой в шкаф.

– А пыли-то здесь, пыли! Ай-яй-яй!

– Не нравится, не смотри. А лучше вытри!

– Мы не гордые, мы можем и вытереть!

И он действительно намочил тряпку и с усердием стал протирать полку в шкафу. Потом протёр ещё одну. Потом ещё. На пятой я взбунтовалась.

– Эй, ты пришёл сюда уборкой заниматься?

Он бросил тряпку в раковину, опять тщательно вымыл руки – я скрипнула зубами, – вытер их полотенцем, прошёл через всю кухню и опустился передо мной на колени. Я окаменела с открытым ртом.

– Соня, прости меня.

– За что?

– Я идиот.

– Это не ко мне.

– Сонь, ты можешь говорить серьёзно?

– А я серьёзна, Шурик. Мне не за что тебя прощать.

Он взял мою ладонь и провёл ею по своей щеке. Я сидела ни жива ни мертва.

– Ты из-за Лиды связалась с Оскаром.

Я молчала.

– Он дал тебе денег, а взамен потребовал твою любовь.

– Шурик, пожалуйста, я не хочу говорить на эту тему.

– Я очень много думал, Соня. О тебе. Обо мне. О нас с тобой. О твоих снах, о наших общих воспоминаниях, которых никогда не было. Соня, расскажи мне, умоляю тебя.

– О чём?

– О ней, – он указал взглядом на портрет, который виднелся отсюда в раскрытой двери спальни.

– Обо мне? – уточнила я дрогнувшим голосом.

– Нет. О ней. Кто она тебе, Соня? Это ведь не ты, правда? Не ты, но очень похоже на тебя. Почти одно лицо.

– Это моя мать.

– Да, я так и понял. Она умерла?

– Д-да.

– Давно?

– Двадцать лет назад.

– Она умерла своей смертью?

– Это очень странный вопрос, – вздрогнула я.

– И всё же.

– Нет, не своей. Она решила уйти сама.

– Почему-то так я и подумал. Она ушла из-за твоего отца?

– Да.

– Он бросил её ради другой женщины, и твоя мама этого не перенесла…