Ничего личного

Вот только за нее уже взялся Эдриан Броуди, тот самый одноклассник брата. И у него неплохо получалось, надо признать. Трудно сказать, что больше способствовало его успеху, тот ли факт, что к ветеранам обращался такой же как они брат по оружию, которого не утратившая своих амбиций бывшая империя наградила инвалидным креслом, но парни были с ним откровенны. Вряд ли хорошенькая девочка, не нюхавшая еще ни дерьма ни пороха, смогла бы завоевать их уважение и доверие.

Поэтому Хью предложил пока придержать амбиции и начать с дерьма. Дерьмо это в настоящее время пребывало в тюрьме города Рочестер и звалось Оливер Рэмзи.

— Какой еще Рэмзи? — Кэти невольно поморщилась при упоминании «профессии» Оливера.

— Вот так проходит слава мирская, — притворно вздохнул Хью. — Семь лет назад его имя, можно сказать, гремело. В определенных кругах, конечно.

— Не помню, — пожала плечами девушка.

— Конечно, — согласился Макдермид, — ты была еще маленькая и не интересовалась сутенерами. Все больше на учебу налегала, помнится.

— Хью! Ты отправляешь меня к сутенеру? — Смех победил возмущение.

— Бери выше, нашего Оливера можно было назвать художником своего дела. Это тебе не грязный поц, нелегально импортирующий в Англию румынок и украинок, чтобы потом подсадить их на наркоту и отправить на улицу. Наш клиент был птицей высокого полета.

А вот это уже было интересно. Кэти поставила свою чашку на стол и наклонилась вперед, не желая пропустить ничего из того, что Хью собирался сказать.

— Хочешь сказать, что он аристократ среди отбросов?

— Именно. И водил знакомство с самыми настоящими аристократами…

— Крррасавчик.

— … и с крупными бизнесменами…

— Везунчик.

— … и с политиками.

— Счастливчик.

— И все эти люди до сих пор у власти. Понимаешь, к чему я веду?

Кэти понимала. Через два года Рэмзи ждало освобождение, и на пенсию он пока не собирался. Он никого не сдал, не позволил ни журналюгам ни полиции добраться до припрятанного компромата и теперь рассчитывал на справедливую компенсацию своих потерь. Гарантией его здоровья и жизни должна была стать книга воспоминаний. А вспомнить Оливеру Рэмзи было что, уж поверьте.

— Ты понимаешь, что все эти люди не бросили своих привычек? Просто они нашли себе других поставщиков белого дерева. А так же черного и желтого.

— Понимаю…

— И сведения, которыми располагает Оливер дадут нам возможность начать расследование самостоятельно. Это хорошая сделка: ему книга, нам новый материал по его наводке. Все, что мы сможем раскопать сами, будет принадлежать нам.

— А Гловер в курсе?

Посвящать Индейца в эти раскопки говна мамонтов совсем не хотелось. Слишком велика была вероятность, что он попытается оттереть Кэти от такой работы.

— Ему я ничего не говорил и не скажу. Он близок со многими из этих людей, а, как известно, ворон ворону глаз не выклюет.

Кэти невольно подумала, а не был ли ее босс и сам клиентом Рэмзи? Не то, чтобы она была уверена в порядочности и, хе-хе, нравственной чистоте Гловера. Просто при его, как бы это сказать, способностях, вряд ли ему нужно было покупать женщин.

Кстати, о способностях… нет, сегодня она поедет домой. Надо сосредоточиться и укрепиться духом, прежде чем, зажав нос, ступить в расстилающееся перед ней бескрайнее море пороков человеческих.

Поддавшись малодушию, Кэти жалобно проскулила:

— Почему все скандалы с политиками обязательно связаны либо с коррупцией либо с сексом? Никакого разнообразия.

Макдермид понимающе ухмыльнулся:

— Хотелось бы списать все на недостаток воображения человека-мужика, но истина не менее банальна. Для чего люди вообще идут в политику?

— Полагаю, не для того, чтобы отдать сирым и убогим свое горящее сердце.

— Прекрасный образ, — одобрил Хью. — Оливеру понравится. Кэти поморщилась. — Власть открывает путь к деньгам, а деньги дают новую власть. Кто вступил в этот круг, обратно уже не выйдет. По доброй воле, я хочу сказать.

Ну, что ж. Если им удастся дать пинка некоторым особо зарвавшимся, пусть так и будет. И все же, почему…?

— Но как они не боятся связываться с проститутками? Ведь мы как были пуританами пятьсот лет назад, так и остались. Попадись один раз, и тебя закопают навсегда.

Хью насмешливо подмигнул:

— Знаешь, наше общество само себя загоняет в ловушку с этой нравственностью. Я бы вообще не судил неверных мужей так строго. Тем более, если они занимаются политикой.

Ничего себе! А ей казалось, что она хорошо знает старинного отцовского друга.

— Это почему же?

— Очень просто. То, что власть предержащие не могут делать со своими женами, они делают со своими странами.

* * *

Кэти продолжала размышлять над словами Хью, когда закрыла за собой дверь собственного дома.

— Я пришла! Есть кто живой?

Сбросив туфли и положив сумку на подзеркальный столик, она уже собиралась первым делом пройти на кухню, как раздался звонок в дверь. Кого еще принесло так не вовремя?

Упс. На пороге стояла Лидия Мелвилл — элегантная, надменная, невозмутимая.

— Добрый вечер. Вы ко мне?

Мелькнула идиотская мысль, что эта женщина разыскивает Гловера и решила начать с Кэти.

— Да. Нам нужно поговорить.