Ничего личного

— Твой папаша — обязательно. Еще, наверное, стоит переговорить с Изотовым — пусть придумывает, кто будет воплощать его замыслы. Мы вдвоем не всесильны. К Павлову, Кручине и всяким остальным Шелепиным лезть теперь не стоит — они слишком сильно привыкли руководить. Но я готов сожрать собственные тапки, что они еще меньше имеют понятие, чем и как им руководить. Несколько человек, что мы с тобой нашли здесь — Фрэнк, Том Снайл, Маккой — они будут работать, пока будут понимать свою задачу. Теорем вроде "иди не знаю куда, принеси хрен знает что" — они решать не станут. И пока мы будем им платить.

В конечном итоге мы договорились, что в этот раз едем в СССР вместе. Едем как представители фонда, который весьма заинтересован в научных разработках советских институтов.

Еще через неделю приехал Том Снайл, и ему я с легким сердцем поручил руководство фондом. Он был волен набирать персонал, разработать документацию и решить еще тысячу вопросов, которые всегда кажутся поначалу неочевидными, но всегда оказываются обязательными.

После утомительных переговоров о личном вознаграждении Том развернулся с истинной англо–саксонской основательностью: он купил целое здание, разместил в газетах объявления о найме на работу, приобрел оргтехнику. Его помощник — Сэм Фишер, которого он притащил с собой и навязал нам — мотался по стране, как сумасшедший лось: сегодня он был в Бостоне, завтра в Сиэтле, а послезавтра в Далласе покупал билет до Кливленда. Понаблюдав за ними несколько дней, я понял, что мое вмешательство на текущем этапе будет только мешать.

Но внимания потребовал сам Снайл. Как‑то раз он пришел ранним утром и спросил:

— А что у нас с аудиторами?

А у нас ничего не было с аудиторами — бухгалтерию клиентов вели несколько, почти полтора десятка, мелких фирм, переписку с ними вели наши девчонки, фонд только что создался…

— Ничего, — пожал я плечами. — Мы же не американская компания. А на Вануату наши декларации никого не интересуют. Плати ежегодную пошлину и будь хоть самым жирным фондом на свете.

— Так дело не пойдет, — возразил Том. — Если мы рассчитываем заниматься серьезным бизнесом, нам нужны будут аудиторы.

— Что ты предлагаешь?

- KPMG, Deloitte, Price Waterhouse, Сoopers и Lybrand, Ernst и Young? — он с безразличным видом перечислил представителей "Большой пятерки". — Выбирай. Они все профессиональны и безупречны.

Я улыбнулся — это сейчас их имена безупречны, еще не было скандалов с Enron, WorldCom, Satyam Computer Services. Не было еще сказано замечательных слов по поводу Lehman Brothers: "за уровень кредитной задолженности банка отвечает его менеджмент, а не аудитор".

PW скоро должны были объединиться с СL и стать крупнейшим аудитором, контролирующим четырех из каждых пяти компаний из списка пятисот крупнейших в мире. Кто контролировал эту частную непубличную английскую контору? Кто держал руку на пульсе крупнейшего бизнеса и знал все схемы, методы и приемы — законные и не очень? Не хотелось мне связываться с этим монстром — если они получат команду "фас", всем моим хитростям быстро настанет карачун. А в том, что при необходимости они легко организуют нужную нашим врагам утечку информации — я не сомневался ни секунды.

Примерно такого же мнения я был и об Эрнсте с Янгом — тоже мутная контора с неясным происхождением и тоже английская. Нет, с ребятами из Сити мне связываться вообще не резон пока, тем более, доверять им часть своего бизнеса — пусть и самую официальную.

Оставались швейцарцы KPMG и "родные" Делойт из Нью–Йорка. Последние, кстати, вроде бы не участвовали во всех этих аферах с Энроном и ему подобными.

— Давай сделаем вот как, — предложил я: — Остановимся на Делойт. Заключи с ними договор и создавай агентство, которое войдет в их партнерство. В нем должны сидеть наши люди и заниматься только нашими делами. И наверх от них должна идти только та информация, которую мы с тобой одобрим.

— К чему такие сложности? Тысячи крупных компаний работают с ними и у всех все хорошо.

— А я, Том, параноик. Я им не верю. И не хочу делиться ни с кем своими технологиями. Сегодня их знаю я, завтра Делойт, послезавтра использует вся Америка. Увольте. Этого не будет. Да и разве плохо иметь карманного аудитора? Мне нравится идея.

— А я ее не понимаю, — настаивал Снайл. — Объясни!

Я встал из‑за стола, подошел к нему сзади, приобнял за плечи:

— Том, дружище, иногда в нашей работе появляются моменты, о которых нельзя говорить даже любимым собакам. А ты хочешь пустить в эту сферу посторонних людей.

— Разве нам есть, что скрывать? У нас же честный бизнес?

Что я должен был ему ответить?

— Честный, Том, и временами прозрачный. Но не стеклянный. Чуть позже я тебе все покажу и расскажу, — пообещал я. — А сейчас займись аудиторами, раз уж нашел в них необходимость. О–кей?

— Сардж, я буду с тобой честен ровно до тех пор, пока ты будешь честен со мной. Если есть в нашей деятельности что‑то криминальное, незаконное, лучше скажи сейчас.