Ничего себе Россия

И поскольку все эти шалости весьма локальны, на них можно было бы и внимания не обращать. Ну, кто-то пописал в море - что морю-то будет? Но я ловлю эти сигналы постоянно и внимательно: говорит толпа. То есть хочет говорить устами своих избранников. Ей надоела господская культурная тирания, когда надо, понимаете ли, становиться в позу подчинения. Молча сидеть и «внимать». Госиода накапливаются с каждым поколением, наращивают свое присутствие веками и угрожающе нависают над головой в виде плотного, вечно жужжащего облака фамилий, сведений, произведений - такую массу толпе уже не прокормить! Нужна жесткая ротация. Строгий отбор «господских» имен и занятий. Кто на самом деле гений, а кого раздули? Какие профессии в искусстве дают право на личное имя и романтическую позу «вещания», а какие нет?

В поисках каких-то основ для этой ротации и для этого отбора люди толпы, допущенные к публичным высказываниям, и пытаются доморощенным, самодельным способом что-то противопоставить тирании господ. Остановить инерцию культурных механизмов, что-то пересмотреть, перепрограммировать. В этом есть смысл и это могло бы получиться хотя бы отчасти - но для этого надо обладать особыми свойствами. Для начала - не иметь личной корысти, личной заинтересованности в этой желанной ротации.

Вот дефектолог по основной профессии Тамара К. развязно и с ненавистью, с позиций обывательского «гений, говорите? Ну-ну» прокомментировала жизнь и творчество Ахматовой. Мужчины, которые были у Анны Андреевны, Тамаре даже присниться не могут. Слава Ахматовой недоступна «АнтиАхматовой» даже в горячечных мечтах. Одним все, другим - ничего! В этом типе культуры, основанном ja? идее Дара, дико несправедливом, абсолютно безж"? лостном к маленькому человеку - Тамаре К. как фигуранту нет места. Только как потребителю - сиди, смотри, читай, слушай. Но ведь можно хотя бы завопить от обиды и плюнуть на эту высокомерную, злобную, лживую культурную махину-машину, которая заведена века назад и никак не может остановиться. В результате Тамара К. именно на эту машину и поработала - слегка померкшая в пореформенной России звезда посмертной славы А. А. А. начинает разгораться с новой силой.

Или вообразите себе положение человека, на первый взгляд, далекого от толпы, вполне достойного, образованного, даже пишущего, но лишенного полновесного Дара - если он страстно полюбил, например, выдающуюся скрипачку. Как ему жить мирной семейной жизнью, когда ее Дар будет постоянно нависать над бедной головой и напоминать, что у кое-кого Дара нет. Можно, конечно, найти внутри себя жабу и задушить ее. А можно написать статью, в которой усомниться вообще в привилегиях музыканта-исполнителя в нынешней ситуации, когда искусство возвращается к своей прямой обязанности - обслуживать миллионеров, и любой «лабух» всего лишь приправа к пищеварению на банкете, дрессированная обезьяна. Блеснуть образованностью, помянуть музыкантов прошлого вроде Гайдна и Моцарта, которые, дескать, тоже служили пищеварению богатеев - «забыв» при этом, что Гайдн и Моцарт служили королям и князьям, а не охренев-шей от пожирания мира буржуазии. То есть как бы легко и ненавязчиво щелкнуть «по носу» своей подружке (не воображай, дорогая!). И что? Утолит ли,.ем самым этот человек свои мучения? Никоим образом - все останутся на своих местах: красавица скрипачка па своем романтически-господском, буржуи на своем, а утомленные музыкальные критики, мечтающие о дне, когда наконец закроются к матери все эти филармонии, - на своем.

К традиционным способам жизни культуры добавляются условно новые, но при этом и прошлое никуда не девается. Одни пианисты играют перед жующими миллионерами, другие нет, и никто не лучше и не хуже никого, и ни один вид культурно-' го бытия не отменен. Пелевин пишет о вампирах и оборотнях, а писатель Г. Ананьев недавно выпустил в издательстве «Граница» книгу в четырех томах под названием «Орлий клекот». Читатель, представь себе этот орлий клекот в четырех томах и не грусти: Божий мир так велик и разнообразен, в нем сохранен даже такой редкий вид вне-природной жизни, как советская литература. А в Венеции соорудили выставку машин Леонардо да Винчи - по его рисункам и чертежам, огромная выставка дивной архаичной механики, смотри и любуйся на пра-велосипед, пра-самолет… И жующие миллионеры тут ни при чем. У культуры какой-то свой, не механический, не четко-приклад ной к действительности и времени путь, и здешние «господа» - какие-то совсем другие, чем реальные заправилы и хозяева бренной жизни. Их невозможно свергнуть.

Ничего не выходит! Господа никуда не деваются и даже подвинуться не хотят! Ведь у закона «все, что возвышено, - должно быть унижено», есть четкое продолжение.

Все, что унижено, - должно быть возвышено.