Ничего серьёзного

– Резинка, – напоминает она, когда я уже готов двинуться дальше.

Чуть отстраняюсь и тянусь к тумбочке, где лежат средства защиты. Я их, блин, ненавижу. С ней хочу делать это без всего. Мы уже много раз практиковали прерванный акт, но я понимаю, что быть в ней до конца это фантастично.

Ни разу не спрашивал её, почему она не на таблетках, раз уж у неё есть постоянные отношения. Да и не моё это дело.

Маша покусывает мочку уха, её горячее дыхание эхом отзывается в голове. Я собираюсь нежно и долго любить её. Так и делаю. А она лишь стонет и просит глубже.

Я никогда ни с кем не занимался любовью, это всегда был только секс. А вот с Машей узнал, что это такое. Нечто особенное. Нечто не поддающееся описанию. Безграничная нежность и счастье. Маше нравится и моя ласка, и моя грубость. Это ведь что-то да значит, да?

После обнимаю её со спины, целую в затылок, наполняю лёгкие ароматом её волос. Отвожу их в сторону, обнажая изящную шею для поцелуев. Маша прекрасна. И нужна мне не только на сейчас, а навсегда. Как я буду без неё? Ну как?

– Я люблю тебя.

Она застывает, стоит только мне это произнести. А я ведь просто не сдержался. Ну и чёрт с этим. Она должна знать.

– Прости, – целую её в шею, кончиками пальцев веду по руке: от локтя к запястью. – Само вырвалось. Мне нужно было тебе сказать.

Именно это я имею в виду.

Маша внезапно качает головой и поворачивается в моих руках. Притягиваю её ближе и вижу слёзы в глазах.

– Я люблю тебя. Знаю, это безумие, но я тоже это чувствую.

Она вдруг начинает плакать. Утыкается лицом мне в грудь, прежде чем я хоть что-то отвечаю. Глажу её по голове и позволяю излить чувства, пока она не будет готова говорить.

И что нам делать?

– Нам нельзя, Дём. Ничего не изменится, – всхлипывает она, отстраняясь и смотря с безмерной печалью. – Ты не бросишь музыку, а я не брошу университет. Ты в дороге, я в столице. И… Рома… Он вообще не виноват. Это всё из-за меня… – последние фразы она произносит очень тихо, будто вообще опасается эту мысль озвучивать. – У нас есть здесь и сейчас, да? Я ведь уже говорила. Да?

Её глаза умоляют. И краем сознания я понимаю, что Маша права. Что я могу ей предложить? Жизнь на колёсах? Или пустую квартиру, пока гастролирую? Я ведь по полгода могу не бывать дома. Если подпишем последний контракт, меня точно не будет шесть месяцев, если не больше. Я не смогу уйти из группы, а она не оставит учёбу. И Рома этот её грёбанный. Он вообще последнее, что меня беспокоит, но, вероятно, для неё те отношения важны.

Глаза непривычно щиплет, когда осознаю, что Маша никогда не будет моей до той степени, как я хочу.

В её мире мне нет места.

Глава 8

Шесть месяцев спустя

«Добро пожаловать в Омск. Температура за бортом минус пять. Время два ночи. Практически нонсенс для января. Так что предлагаю запастись кремом от загара… Внизу будет небольшая болтаночка из-за бокового ветра. Не забудьте пристегнуться».

«Что за…»

Открываю глаза, когда, наконец, понимаю, что добрался до финального пункта назначения.

Ужасно долгий нелогичный маршрут с филиппинского Боракая до Манилы, затем в Куала Лумпур, потом в Дубай, далее в Москву, а из Москвы в Омск. Слава богу прямым. Больше тридцати часов в пути. Была, конечно, долгая стыковка в аэропорту столицы Малайзии, где я сумел поспать в зоне ожидания, вместе с другими такими же бедолагами. Прямо на полу, подложив рюкзак под голову в качестве подушки. Но всё же…

«Надеемся, что полёт был комфортным», – добавляет пилот, когда мы идём на снижение.

Потягиваюсь в кресле, пытаясь размять затёкшие плечи. Мне бы добраться до отеля быстрее, отзвониться родным, что я в порядке, поспать до утра, после завтрака прыгнуть в арендованную машину, которую забронировал заранее, и поехать дальше.

Когда я на месте, быстро принимаю душ, потому что чувствую себя неимоверно потрёпанным. Тщательно бреюсь, а затем заваливаюсь с минералкой на кровать и набираю маму. В Питере на три часа меньше. Она всегда волнуется, когда я в пути. И в этот раз интересуется, как дела, пытается выведать побольше, но я уклоняюсь от долгого разговора. У меня нет настроения. Меня чуть ли не колотит от нервов. Я подавлен, расстроен и разбит. Но мама, как Шерлок, забрасывает меня вопросами, что да как. Разве есть способ как-то объяснить, что я страдаю от разбитого сердца?

Я не могу, да и не хочу этим заниматься.

Выключаю свет и пытаюсь заснуть. Последние шесть месяцев были жутко долгими и напряжёнными. Практически каждый вечер мы оказывались в новом городе и чуть ли не каждые две недели – в новой стране. Уезжали от России всё дальше и дальше. Мне нужно отдохнуть, но мозг и нервы взбудоражены.

Я вроде и рад вернуться, но нет, рад я буду тогда, когда разберусь с Машей.

Полгода назад я отвёз её на вокзал…

Мы еле отлипли друг от друга, до бесконечности повторяя, как мы будем скучать. Маша откровенно плакала. Я не хотел её отпускать, прекрасно понимая, что пройдёт охрененное количество дней до нашей новой встречи. А она лишь говорила, чтобы я не забывал звонить.

– Не забудешь? – шепчет она.

Глажу её по светлым волосам и киваю.