Ничья

«Разговор» начался прямо в помещении и начался жестко, с вовлечением «собеседников» из других столов, когда на них налетали сцепившиеся в несловесной беседе. Побоище могло начать приобретать массовый характер, но не приобретало, потому что светская тусовка любила мордобои обсуждать, а не участвовать. Анвар и его команда сначала просто сдерживали охрану, потом что-то у них пошло не так и тоже завязался мордобой с вовлечением зрителей, разделившихся в симпатиях к противоборствующим сторонам из-за изрядной дозы алкоголя в крови. Цепная реакция не заставила себя долго ждать — рест разносили со страстью. Валера и Богдан откровенно — отломив ножки от стула корректировали интерьер, внося в бесчинство звон разбиваемого стекла, посуды, поломанной мебели. Тёма раздавая пиздюлей, успевал контролить обдолбанного Родиона, стащив его с поверженного Веника и выхватывая у него из рук все, что могло понести выраженный физический урон его противникам.

Крики, ругательства, звуки ударов, осколки стекла и мебели в царящей атмосфере агрессивного бесчинства и среди всего это Мар, поднявшийся с места, расцепляющий мои судорожные пальцы со своей кисти и направившийся к Рэму и его окружению, так же как он сам, невозмутимо отнесшиеся к творящемуся перед глазами, наблюдая за этим, но не реагируя.

Я напряженно смотрела как Мар присел на край стола рядом с Рэмом. Смотрела, как Маркелов кратким упреждающим жестом велел оставаться на месте своим подсосам, уже встающим со стульев. Смотрела, как они смотрят друг другу в глаза, разделенные меньше метра расстояния в царящей по кругу агрессивном хаосе и разрушении.

Голос Амины, про существование которой я забыла, прорвался сквозь гул в голове:

— Камеры, как у нас дома. — Глотнула из бокала Богдана виски, оценивающей пробегаясь взглядом по потолку, — и расположены стандартно, когда появляется слепая зона. Видимо, только папа на такие вещи внимание обращает…

Усмехнувшись, она поднялась с места, чтобы направиться в сторону выхода и, встав у стены, подхватив осколок стекла, резко, быстро и слегка поморщившись полоснуть им по ладони.

Глядя на алую капель срывающуюся с зажатой в кулак ладони, когда она, вынув из пачки Валеры сигарету, затягивалась дымом, с интересом наблюдая бесчинство и прижимая к уху телефон, я поняла, что я вообще ничего не понимаю.

Хотелось встать и уйти. Забыть и забыться. А взгляд снова к двум знакомым фигурам. К Рэму, одетому с иголочки, в черный костюм и черную сорочку, неторопливо и мерно постукивающим пальцами с зажатой сигаретой по своему бокалу с алкоголем, задумчиво глядящим в совершенно спокойное лицо Мара, расслабленно полусидящим на столе напротив него, облаченному так же в черное, только худи и гранжевые джинсы.

— Хватит, — прочитала по растянувшимся в полуулыбке губам Рэма, и его взгляд за Мара, на интерьер, от которого мало что оставалось.

Мар никак не отреагировал, так же сидел, так же смотрел в его лицо. Рэм, отпив виски, утомленно вздохнул и посмотрел на меня и выразительно приподнял бровь. Откинулась на стуле, глубоко вдохнув и пробежавшись вглядом по остаткам интерьера и посмотрела на Мара, только поворачивающего ко мне лицо. Отрицательно качнула головой и он кратко улыбнулся, очень сухо, отстраненно и вновь посмотрел на Рэма, выдыхающего дым вниз и в сторону.

Снова ощущение дурного сна, когда у меня перед глазами вот это — они лицом друг к другу под хаосе разрушения, оба расслаблены и спокойны, и я знаю, насколько это спокойствие у обоих фальшиво. Рэм, затягиваясь никотином и пристально глядя в глаза Мара, четче произнес «хватит». На этот раз он обращался только к нему, не окидывал взглядом то, что происходило, не пытался воздействовать через меня. Он требовал у Мара, вроде бы вежливо полуулыбаясь ему, а по факту… А по факту Мар так же вежливо улыбнулся в ответ и, оглянувшись, громко позвал Артема, только что в нескольких метрах ногой с разворота разбившего зеркальную вставку в колонне.

Тёма перехватил иммобилайзер Ламбы, брошенным ему Маром. Зеленые глаза вгляделись в лицо Рэма, повернутое к нему. Пирсинг по нижней разбитой и кровоточащей губе, слизывая кровь и я по этим губам прочитала: «к ноге, псина». В сжавшихся сосудах вместо крови холод, когда я смотрела, как Тёма сплюнув кровь, смотрит на Рэма, прежде чем развернуться, с локтя в горло ударив какого-то недобитка Веника, ринувшегося на него и стремительно направиться на выход, с задором помахав зевающей в уголке Амине.