Ничья

Хозяин объявился через пару дней после исчезновения и проявил ко мне интерес определенного порядка. Отказать наложница не могла, и мое обучение продолжилось. Иногда мне даже нравилось. Мужское достоинство могло входить по-разному, а ощущения менялись в зависимости оттого, стою я, лежу или устраиваюсь на четвереньках. Последняя поза казалась унизительной, но именно в ней я испытала то же, что под руками массажистки. А ведь член хозяина входил глубоко! Казалось бы, боль не минуема, но выходило наоборот. Складывалось впечатление, будто Адриан пытался забыться, поэтому так часто звал к себе. Временами я ловила выражение его лица… и сочувствовала хозяину. Даже во время близости он не испытывал удовольствия, не мог избавиться от тягостных мыслей. Если они окончательно захватывали власть над разумом, мне приходилось плохо. Все зудело, ныло. Член превращался в пыточный инструмент. Сначала ласкала его до онемения мышц, силясь поднять, потом считала минуты до того, как он опадет. А хозяин все не мог и не мог, отчего злился еще больше. Обычно я молчала, но в ту ночь отважилась заговорить. Мое лоно не лампа, хватит его тереть! Дерзко высвободилась и отползла в сторону. Даже любимая поза не помогала, выходило отвратительно. Вероятно, причина всему – письма, которые пришли с утра. Вскрыв их, Адриан так рассвирепел, что едва не ударил посыльного. Ночью пришла моя очередь отдуваться. Только что толку? Мне больно, ему тоже паршиво, лучше бы выпил.

– Это как понимать? – сдвинул брови Адриан.

В мерцании свечи я хорошо видела его член, замерший в среднем положении между готовностью и покоем. Теперь я в таких делах опытная, а уж орудие хозяина изучила в мельчайших деталях. За три недели пути-то! Фрегия оказалась огромной, гораздо больше Рьяна, а столица благоразумно притаилась в глубине, подальше от границы.

– Больно.

Еще как больно, а еще бессмысленно. Тебо объяснял про эрекцию и прочие вещи, так вот, хозяин все равно не кончит, зря промучает. Вдобавок злость на мужскую несостоятельность на мне выместит. Зачем тянуть, если все равно накажут? А так, может, поспать сумею. Меня никогда не били, но верю, в любом состоянии можно найти относительно удобную позу. Да и какая разница, изнутри или снаружи болит.

Морщины на лбу советника разгладились. Он провел по нему рукой и отчего-то тяжко вздохнул. Затем деревянным голосом позвал:

– Иди сюда!

Не шелохнулась, прислушиваясь к собственным ощущениям. После первого раза было иначе. И потом тоже иначе, а теперь… Словом, именно так я представляла незавидную жизнь наложницы.

– У меня нет смазки, придется в полевых условиях, – настаивал Адриан.

Покачала головой и осмелилась на совсем дерзкое:

– Зачем? Вы все равно о другом думаете.

И тут советник взорвался. С перекошенным от ярости лицом он ухватил меня за руки и повалил на спину.

– Не твое дело, о чем я думаю! – рявкнул Адриан.

Он вошел грубо и глубоко, заставляя цедить воздух сквозь зубы, в отчаянье цепляться за простыню. На глазах выступили слезы. Тело мое содрогалось, я тщетно пыталась высвободиться, но Адриан продолжал, словно бабочку на булавку накалывал. А потом все внезапно кончилось. Пара резких толчков, и советник вытащил член. Но он же не кончил!

– Не могу! – неизвестно кому пожаловался хозяин и повалился на кровать. – Даже с новенькой наложницей не могу!

Осторожно приподнялась на локтях и попыталась заглянуть ему в лицо. Пульсировавшая внизу живота боль постепенно утихала, но любое поспешное движение напоминало об учиненном надо мной насилии. Насилии, которое не принесло пользы мужчине. Вот он, член, все такой же приподнятый, а на лице Адриана не гримаса наслаждения. Он лежал рядом со мной и смотрел в потолок. Челюсти напряжены, грудь тяжело вздымается.

– Доделай рукой, – не глядя на меня, приказал хозяин.

Пересилив себя, кое-как сумела подарить Адриану разрядку. Только он словно ее и не заметил, лежал как лежал, только протяжно вздохнул.

– Ты права, мне не следовало звать женщину.

Слова советника прозвучали как гром среди ясного неба. Сделав паузу, он добавил уже привычное:

– А тебе – пререкаться.

Пожала плечами.

– Вы делали мне больно.

Сейчас уже ничего, улеглось, только отголоски неприятных ощущений остались. Но тогда… Я бы на все пошла, лишь бы это прекратить.

Адриан усмехнулся и впервые после приступа ярости посмотрел на меня. Он выглядел бесконечно усталым и совсем не довольным, думал не о моих прелестях и даже не о наказании строптивой рабыни, а о чем-то своем.

– Тебе положено терпеть. Закон не регламентирует чувства наложницы. Чем скорее ты от них избавишься, тем лучше.

– Тогда вам придется меня убить.

Ответила абсолютно серьезно, потому как не знала иного способа перестать чувствовать собственное тело.

– Ну уж нет! – Адриан перекатился на живот, чтобы лучше видеть меня. – Я не для того покупал наложницу, чтобы ее убивать. Подожди, скоро начнешь выгибаться и постанывать. Ты не холодная, хочешь меня…