Ничто Приближается

Господь не обрушит огненный дождь на город, в котором живет хотя бы один праведник. А в Кордове праведников было предостаточно. Ну, может быть, не настоящих библейских праведников, но очень хороших людей. И если даже за всю Кордову он не вправе был отчитаться перед Богом, то за своих прихожан готов был держать ответ даже в день Страшного Суда.

Многие из прихожан помогали отцу Гонсалесу в церковном приюте для слабоумных и калек. И, хотя все добровольные помощники каялись на исповеди в бесчисленных прегрешениях, неотъемлемых от современной жизни, отец Гонсалес в глубине души был уверен в том, что все они спасутся в день Страшного Суда. Что такое — грехи плоти? Станут землей вместе с плотью… А души у них у всех чистые. И сердца добрые.

Один из мальчиков, когда-то певших в церковном хоре, Альберто Моксикка, теперь и сам был рукоположен и служил в миссии святого Дамиана, то есть, попросту, в лепрозории. Посвятил жизнь заботе о прокаженных, спасению их душ из тенет диавольских. Ведь Диавол часто пользуется страданиями плоти, чтобы захватить в плен и душу… В последнем письме Альберто — отец Серджио — написал, что сам тяжело болен и скоро не сможет отправлять свои священные обязанности. Отец Гонсалес долго плакал над его письмом. С каким смирением Альберто принимал страдания и неизбежную смерть! Не просто со смирением — с радостью. С наслаждением, как и полагается христианскому святому! Вряд ли, конечно, его канонизируют. В ХХ веке святых явилось в мир больше, чем за всю предыдущую историю христианской церкви. Только большинство из них приняли муки и умерли незамеченными Римом.

Отец Гонсалес помнил молодого священника, отца Гарсию, возглавлявшего партизанский отряд во время войны… Сам отец Гонсалес был тогда мальчишкой, звался Тоньо Сауседо, пас в горах коз и носил партизанам еду. Отец Гарсия — вот был настоящий святой! Да…

А немцы прикрутили его колючей проволокой к столбу, облили бензином и заживо сожгли. И, сгорая, отец Гарсия не кричал, а молился. Благословлял свою паству…

Собственно, из-за него отец Гонсалес и стал священником.

Как позже Альберто Моксикка избрал свою стезю под влиянием отца Гонсалеса.

Добро порождает добро…

Неужели же Господь не пощадил бы всю Кордову ради одного лишь Альберто Моксикки?

А поскольку не может такого быть, чтобы во всем мире уцелела одна лишь Кордова, значит — и концу света не бывать!

… В столице ЮАР, в прекрасном городе Претория, хирург Мартин Шикельгрубер вышел из операционной, где только что удалил опухоль мозга у двухлетнего чернокожего мальчика, и, сорвав с себя шапочку, трижды прокричал петухом.

Это было настолько странно и неожиданно, что находившиеся в коридоре посетители заспешили к выходу, думая, что хирург переутомился и, возможно, опасен.

На самом деле Мартин Шикельгрубер был очень серьезным и ответственным человеком, а петухом кричал потому, что обещал это своему легкомысленному коллеге: в том случае, если мальчика удастся спасти.

Операция прошла на редкость благополучно и следовало ожидать благоприятного развития событий…

Сурово взглянув на хихикающих медсестер, Мартин Шикельгрубер удалился в раздевалку.

… А в Уганде в этот час гремели выстрелы. Очередная племенная война. Но в самом эпицентре бойни оказался международный отряд вирусологов, присланных Красным Крестом из-за вспышки в нескольких угандийских селениях какой-то странной болезни, сочетающей в себе признаки оспы и эболы.

Вирусологи до больных так и не доехали. Их всех убили. Всех до единого. Раненых добивали широкими копьями. И у всех отрубили пальцы — угандийский повстанцы носили ожерелья из человеческих пальцев, а пальцы белых людей считались особенно изысканным украшением.

Одна из женщин — тридцатитрехлетняя Сильвия Блайт — оставалась жива даже после двух огнестрельных ранений и удара широким копьем в живот. У нее, как и у всех других, отрубили пальцы. Как завороженная, смотрела она, как огромный негр стаскивает с ее пальца — с уже отрубленного пальца, когда-то принадлежавшего ей, кольцо с сапфиром, тоже когда-то ей принадлежавшее. Не в этой жизни… В этой жизни оставались только боль, кровь, жажда, палящее солнце, смрад быстро разлагающихся трупов… И — какое-то подобие любопытства, которое Сильвия Блайт испытала, когда увидела, как повстанцы дробят суперпрочные колбы с драгоценными — и очень опасными — вирусными культурами.

Сильвия Блайт умирала от потери крови. Умирала — и думала о том, сколько же народу успеют перезаразить ее палачи прежде, чем сами подохнут.

… Бразильянка Мария Альбана была ясновидящей.

Не очень известной, но зато настоящей ясновидящей.