Нидерланды. Страна мельниц, тюльпанов и сыра

Паллиативная седация, когда безнадежный пациент до конца своих дней находится без сознания благодаря действию лекарств (например, морфия), также не считается эвтаназией - ведь смерть наступает не от смертельной инъекции, а от болезни, что является здесь ключевым моментом.

Вернемся к закону 2001 г. «Прекращение жизни по запросу и ассистируемый суицид». В нем очень четко прописаны шесть основополагающих критериев:

1) Решение должно быть добровольным. Врач должен убедиться в том, что это искреннее желание пациента.

2) Страдания пациента невыносимы и облегчить их невозможно.

3) Пациент полностью информирован о своей медицинской ситуации.

4) Отсутствие альтернативы, призванной облегчить жизнь больного.

5) Обязательна консультация еще одного врача.

6) Полноценное медицинское сопровождение процедуры.

«Это противно самой человеческой природе, - уверена моя подруга Аннамик, - кроме того, эвтаназия идет вразрез со всеми законами медицины. Кто определил, что жизнь человека, даже страдающего от боли или тяжелой деменции, менее ценна, чем моя или ваша? Как можно вооружить врача смертельной инъекцией и позволить убить пациента, сократив его жизненный путь?».

В 2015 году эвтаназия составила 4,6 % от общего числа смертей в Нидерландах, и эта цифра довольно медленно растет. В целом около половины нидерландцев закон поддерживают и считают справедливым.

Сама процедура запроса выглядит несложно, но может значительно затянуться (в зависимости от состояния пациента и мнения его врача). Вопреки распространенному мнению, получить разрешение на эвтаназию не так просто - большая часть заявлений отклоняется. Всего в одном-двух процентах из всех случаев речь идет о психически больных пациентах. Остальные девяносто девять - это все же терминальная стадия тяжелой болезни, подразумевающая невыносимые физические страдания.

В первую очередь пациент должен заполнить соответствующее заявление, где излагает свою просьбу. Врач обязан рассмотреть его с точки зрения вышеуказанных шести пунктов и дать свою оценку. Краеугольным камнем здесь является как раз наличие «невыносимых и безнадежных страданий». Если домашний врач согласен с запросом, он привлекает еще одного независимого специалиста, который должен вынести свой вердикт. И только если они единогласны в своем мнении, выносится позитивное решение.

В каждом регионе страны существуют специальные комиссии, где работают медицинские работники, юристы, специалисты по этике. Их цель - контролировать и проверять деятельность врачей на предмет верного следования закону 2001 года. Фактически ни одна процедура эвтаназии не проходит мимо подобного комитета. Если действия врача будут признаны неправомерными, то наказания могут достигать 12 лет в тюрьме за эвтаназию и 3 года за ассистируемый суицид. Поскольку ответственность медицинского работника здесь огромна, то каждый подобный запрос взвешивается им очень тщательно.

В январе 2018 года 29-летняя голландка Аурелия Брауверс добровольно ушла из жизни. Этот случай стал резонансным, поскольку женщина страдала психическим заболеванием.

«Мне 29 лет, и я решила добровольно уйти. Я приняла такое решение, потому что у меня много психических проблем, я страдаю невыносимо и безнадежно. Каждый мой вздох - пытка», - говорила она. - «Я мучаюсь от депрессии с двенадцати лет. Врачи сказали, что я страдаю пограничным расстройством личности. Затем последовали другие диагнозы - расстройство привязанности, хроническая депрессия, тревожность, психозы, я также слышу голоса».

Лечащие врачи Аурелии не одобрили ее запрос об эвтаназии, поэтому она обратилась в знаменитую Levenseindekliniek - «Клинику конца жизни» - в Гааге. Это что-то вроде «последней инстанции», куда отправляются пациенты в том случае, если им отказал собственный врач. Йорден - муж моей близкой подруги. Жизнерадостный отец пятерых детей, младшему из которых чуть больше года, и неисправимый оптимист. Живет в центре Амстердама, обожает красавицу жену и с удовольствием возится с малышами. «Впервые я задумался о смерти лет в 19, когда во время одного из путешествий по Индонезии увидел, как в других культурах относятся к процедуре прощания, - говорит он. - И подумал тогда, если мы празднуем рождение новой жизни, почему бы не отнестись также к ее завершению? Да, я целиком и полностью поддерживаю эвтаназию. Трезвый взгляд на завершение моего пути делает меня необыкновенно счастливым, потому что благодаря этому я еще больше ценю каждую минуту и еще ярче, объемнее воспринимаю прекрасный мир, который наблюдаю вокруг. Более того, я считаю, что наш закон должен быть более либеральным, потому что сегодня огромное количество людей, которые по-настоящему страдают, не могут воспользоваться правом на достойный уход, хотя хотят этого. Именно из-за того, что я сделал смерть частью своего будущего, я так люблю жизнь».