Нидерланды. Страна мельниц, тюльпанов и сыра

Про процедуры. Первым номером шла ароматическая ванна. Мне выдали какой-то пластиковый пузырек с подозрительной жидкостью, как оказалось хвойным экстрактом. Я никак не могла найти кабинет с ванными и позвала на помощь суровую девушку с ресепшн. Она молча подвела меня к самому центру бурлящего телами зала и кивнула на стоящие в небольшой нише емкости. Бросив опасливый взгляд на одну из них, я увидела возвышающуюся над пузырями массивную лысую голову. «Это менир ван Хазенкамп, — любезно представили его мне. (Я все еще находилась в глубоком трансе и, возможно даже, сделала реверанс, элегантно распахнув халат.) — Как только он закончит принимать ванну, залезайте вы. Наберете воду и вылейте туда экстракт».

Не знаю, на что я рассчитывала, усевшись напротив и ожидая своей очереди. Может, надеялась, что прибегут филиппинские уборщики и вымоют ванну чистым спиртом или, еще лучше, бригада каменщиков, которая замурует ван Хазенкампа в банной нише на веки вечные? И когда над облаком пузырей начало вырастать тучное тело, я поняла, что еще три сантиметра — и я никогда не смогу залезть ни в какую ванну до конца своей жизни. В общем, трусливо сбежала, выкинув по дороге хвойный экстракт.

Дальше я слонялась по огромному комплексу и искала, где оскорбленному есть взгляду уголок, словом, где можно прикорнуть по-тихому и желательно не голой. В итоге, позорно уснула в комнате для медитаций. После чего уныло поплелась на массаж. Закончила свою детокс-программу, объедаясь в ресторане яблочным пирогом.

Домой я пришла загадочная. Адри, милый, говорю, мне бы коньяка. Плесни в стакан, ну знаешь, пластиковый, которым я муку и сахар отмериваю для блинов. Потом позвонила и нажаловалась маме. Мама сказала: «Викусенька, какой ужас, но ведь у тебя был сделан свежий педикюр, и я надеюсь, что ты взяла с собой подаренные мною шлепанцы, которые визуально удлиняют ноги?»

В общем, я поняла, почему Адри так прохладно отреагировал на мою спа-инициативу. Он и представить себе не мог, что я не в курсе про голых мясников и прочие нудистские удовольствия.

Ну не мог же он сказать: «Я категорически против того, чтобы моя жена гуляла в чем мать родила по каким-то сомнительным саунам и грязным бассейнам», потому что это сексизм и дискриминация.

— Алле, это СПА? Девушка! Запишите меня, пожалуйста, срочно на любую похудательную процедуру: массаж, обертывание кедровой бочкой, отбивание задних отбивных скалкой, что угодно.

— Виктория, к сожалению, на сегодня запись полная, окошек нет…

— После четырех месяцев строгой диеты я приехала в Россию и внезапно сожрала полкило салата оливье!

— О Боже, с обезжиренным майонезом?

— Нет! Помогите, помогите мне! Надо выбить, пока не застыл!!

— Виктория, все будет хорошо. Я остаюсь с вами на линии, спокойно садитесь в машину и приезжайте к нам. Записала экстренно.

Анна Рош. Как пятьдесят французов в Нидерланды переехали

«У них нет теста для tarte! Не понимаю, как тут люди живут!»— Мой коллега Пьер в отчаянии воздевает руки к небу. После первого посещения голландского супермаркета он окончательно убедился: от этой страны ничего хорошего ждать не приходится.

За неделю до этого я переехала из Парижа в Амстердам. А одновременно со мной — целый отдел, то есть пятьдесят французов. Компании было непросто заставить закоренелых парижан отказаться от apéro на террасах любимых кафе. Получилось только благодаря обещанию оплаченных квартир и прочих золотых гор.

Если мужчины с Марса, а женщины с Венеры, то голландцы и французы вообще из разных галактик. Пятьдесят понаехавших это поняли, не успев еще открыть банковский счет. Возьмем, к примеру, еду. Для французов это культ, искусство, наслаждение и культурное наследие. Для голландцев — процесс, необходимый для того, чтобы не умереть.

«Анна, вчера на ужине команды мы три часа ели и все это время говорили о еде!» — изумленно восклицает мой новый коллега Йорт.

Для французов это норма. А также норма попросить в баре вина и услышать: «У нас есть Сэнт-Эмильон, очень глубокий, прекрасного урожая; бленд из трех сортов винограда из Кот-дю-Рон, из маленькой винодельни, ее хозяин просто волшебник…», — и так еще на десять минут. А что отвечает на просьбу о бокале вина амстердамский бармен? Правильно: «Белое или красное?». В наш первый поход в бар моя коллега Мари чуть не плачет.