Никакой магии

— Шутить изволите? — удивленно глянул на него Молинари. — Рептилии, так же как и змеи с насекомыми, не могут быть носителями бешенства. Если бы моим коллегам в Лесу посчастливилось решить эту проблему, не сомневаюсь, вы бы узнали одним из первых. Нет, с ядозубами требовалось что-то куда более сложное и запутанное, без традиционной для нас простоты и изящности. Ближе к гномскому стилю, я бы сказал. Кажется, — герцог уперся безымянным пальцем в переносицу, — планировалась закладка одновременно яиц и семян какого-то растения, чья пыльца должна была стать своеобразным «детонатором», многократно повышающим агрессивность ящериц.

Неужели… Вздрогнув, я посмотрела на россыпи цветов за окном.

— Растение случайно не относилось к семейству розоцветных? — полковнику, судя по вопросу, пришла та же мысль, что и мне.

— Таких мелких подробностей я не помню, — отмахнулся герцог. — Розы? Хи, было бы забавно — вывести цветок-предатель, цветок-убийцу, который сами же люди повсюду рассаживали, старательно заботясь о нем. Впрочем, — разочарованно вздохнул он, — и такое уже проделывали, только более прямолинейно. История с бархатными тюльпанами королевы Анжелы, помните?

— Да, — на лице полковника не отразилось ничего, хотя столь небрежно упомянутая герцогом «история с тюльпанами» среди людей известна под названьем «Коричневая Погибель».

— Ничто ни ново под лунами, как верно сказал ваш классик, — вздохнул Молинари. — Однако, — неожиданно повеселев, добавил он, — как раз данный случай, подозреваю, является исключением из правила. Действие пыльцы должно было проявляться скачкообразно: до некоего момента животное ведет себя естественно, то есть достаточно трусливо, затем р-раз, — для наглядности герцог щелкнул пальцами — и оно уже бросается на всех подряд. Здесь же, судя по вашему сообщению, картина совсем иная: одна жертва, живой свидетель и затем ящерица исчезает, растворяется в неизвестности. Хотя печальное зрелище, которое я наблюдал, подлетая, наводит на мысль, что ваши дуболомы в порыве охотничьего азарта почти превратили прекрасный сад в тщательно утоптанную пустошь.

— Это были полицейские дуболомы, — педантично уточнила я, — полковник их прогнал.

— Если так, — Молинари чуть заметно наклонил голову, — примите мои извинения и мою благодарность, Кард.

— К делу, сэр, к делу…

— К делу можете, как у вас принято говорить, «подшить» мое мнение. Описанное поведение ящерицы — если, конечно, ваш человек не напутал и не присочинил — больше напоминает действия отлично выдрессированной собаки. Как добиться подобного в случае с рептилией, лично я не представляю даже отдаленно. Поэтому, — герцог сомкнул руки в молитвенном жесте, — очень прошу вас, полковник, когда вы поймаете виновника, не надо, как в прошлый раз, сразу ломать ему шею.

— Постараюсь, профессор, — сухо произнес Кард, — но если, как и в прошлый раз, выбор будет между его шеей и моей, уж извините, предпочту сохранить в целости свою.

Эльф едва заметно улыбнулся и, кинув еще один прощально-сожалеющий взгляд на несостоявшийся лабораторный образец, направился к выходу. Полковник Кард примерно на полминуты замер, словно прислушиваясь к чему-то. Я начала открывать рот…

— Следуйте за мной! — на миг опередил меня гвардеец, срываясь с места. — Нам необходимо будет сделать доклад.

Небо на востоке уже светлело, и на пастельно-розовой полосе отчетливо выделялись черные хищные тени двух паривших над садом летающих катеров. При нашем появлении они прервали очередной круг и опустились на лужайку перед верандой. Полковник направился к правому, успевшему в последний миг лихо развернуться бортом к особняку, я же чуть замешкалась. Мой опыт полетов ограничивался парой кругов на ярмарочной «летающей платформе» и, увы-увы-увы, рейсом на воздушном пароме. Именно тогда я выяснила, что эльфы тоже страдают от воздушной болезни. Катер же — точнее длинная узкая лодочка — выглядел куда более ненадежно, чем массивная туша парома. Вдобавок места под кожаным тентом, на мой взгляд, хватало лишь для одного пассажира…

— О чем задумались?

— Видите ли, сэр… — начала я, и вдруг меня подхватило, понесло… и опомнилась я уже в глубине сиденья, на удивление мягкого и уютного. К ритмичному «чух-чух-чух» машины добавились шуршащий треск винтов и лихой посвист ветра, а светящиеся шары сада уже стремительно проваливались куда-то вниз.

— К мессиру, Артур! — велел Кард, устраиваясь рядом и пристегивая страховочный ремень. Места на сиденье, как я и думала, для двоих пассажиров оказалось мало: в мое плечо тут же впилась какая-то пряжка или брошь, в бок уткнулась рукоять кинжала, а в бедро — табакерка.

— Послушайте, вы…