Никита Хрущев

В первый состав Промакадемии вошла и Н. С. Аллилуева. Мало кто знал, что молодая женщина, приезжавшая в Академию на трамвае, была женой Сталина. Хрущев думал, что именно Аллилуева обратила внимание мужа на энергичного парторга. Позднее он говорил в своих воспоминаниях: «Я ее очень хорошо знал… В Промышленной академии… она была избрана студентами групоргом. Поэтому она часто приходила ко мне за директивами и разъяснениями по тому или другому политическому вопросу. Тогда жизнь в Промышленной академии была бурной. Это были 1929–1930 годы. Шла борьба с правыми, а Промышленная академия была засорена правыми и одно время поддерживала правых неофициально. Потом академия стала твердыней Центрального Комитета, и в этом моя роль была, как говорят в таких случаях, не последняя. А отбрасывая скромность, моя роль была первой. Поэтому меня и выбрали секретарем партийной организации. Я возглавлял группу, которая твердо стояла на позициях генеральной линии Центрального Комитета, которую проводил Сталин. Это, видимо, и сближало со мной Надю, как мы ее называли. Потом мы ее стали называть Надеждой Сергеевной. Когда мы учились и разговаривали по партийным вопросам, то она ничем не проявляла своей близости к Сталину, она умела себя держать. Когда я стал секретарем Московского комитета и часто встречался со Сталиным, бывал у него на семейных обедах, то я понял, что о жизни Промышленной академии и о моей роли в борьбе за генеральную линию в академии она много рассказывала Сталину. Сталин в разговорах другой раз мне напоминал о событиях, о которых я уже далее не вспоминал, забыл. Я тогда понял, что это, видимо, Надя рассказывала Сталину.

Я считаю, что это определило отношение ко мне Сталина. Я называю это лотерейным билетом. Я вытащил счастливый лотерейный билет и поэтому остался в живых, когда мои сверстники, мои однокашники, мои друзья, с которыми я вместе работал в партийных организациях, в большинстве сложили головы как враги народа.

Я сам себе задавал вопрос: “Что же меня пощадило?” То, что я действительно был предан партии, – в этом нет сомнения, я сам себя знаю. Но те товарищи, которые со мной работали, они также были преданы партии и такое же участие принимали в борьбе за генеральную линию партии, за Сталина. Но все-таки они погибли.

Сталин наблюдал за моей деятельностью через Надежду Сергеевну, с которой я учился, был на равной ноге. Она видела меня каждый день и с уважением относилась ко мне, к моей политической деятельности. Об этом она рассказывала Сталину, и это послужило Сталину основой доверия ко мне. Другой раз он нападал на меня, оскорблял, делал грубые выпады; но опять возвращался к хорошим отношениям, и до последнего дня своей жизни он ко мне все-таки хорошо относился. Говорить о любви со стороны этого человека – это слишком сентиментально и для него нехарактерно, но он, безусловно, проявлял ко мне большое уважение. Это уважение выражалось в поддержке, которую он мне всегда оказывал» [62] .

Возможно, что в данном случае Хрущеву изменяет память, а, возможно, – он немного лукавит. Когда Хрущев стал секретарем городского и областного комитетов партии и бывал на семейных обедах у Сталина, Надежды Аллилуевой уже не было в живых. В газете «Вечерняя Москва» за 2 июня 1932 года была помещена заметка «Комбриги и начдивы по хозяйству» о выпуске из Промакадемии. Среди выступавших на вечере назван и секретарь МГК ВКП(б) «тов. Хрущев». Но Хрущев был в те месяцы лишь вторым секретарем горкома, и маловероятно, что он уже тогда мог бывать на обедах у Сталина. Жизнь Аллилуевой оборвалась в ноябре 1932 года. Не исключено, что она рассказывала в 1930–1931 годах Сталину о делах в Промакадемии. Однако она не была фанатичной большевичкой, которая горела желанием вести борьбу с «левой» или «правой» оппозициями. Да и Сталин слишком мало считался с мнением своей жены, чтобы обратить на ее рассказы большое внимание.

Хрущева продвигали в этот период вперед не Сталин и Аллилуева, а Л. М. Каганович, который был членом Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б), а также первым секретарем Московского обкома и который знал Н. С. Хрущева еще по работе на Украине. Кагановичу нужен был в Москве энергичный помощник, и поэтому он отозвал Хрущева из Промакадемии, чтобы использовать на партийной работе в Москве. Позднее Хрущев не раз вступал с ним в конфликт и не хотел, чтобы его считали выдвиженцем Кагановича.

Работа в Московской партийной организации