Никита Хрущев

Ему долго не удавался разрез глаз, нижняя часть лица. Наконец голова в глине была готова. Последние придирчивые осмотры. Мы оба уже привыкли, сжились с портретом, требовался свежий глаз.

Собрали свою, домашнюю "комиссию". Приехали мама, Рада, Юля. Рядом со скульптурой поставили большое фото отца. Сравниваем снова и снова. Все одобрили.

Работа окончена. Пришла пора передавать ее на завод.

Поехали в Мытищи. Директор любезен, но непреклонен: "Где решение совета Художественного фонда?! Я попытался подсунуть старое решение, но трюк не удался. Вернулись в Москву ни с чем. Пришлось звонить в Художественный фонд. Директор оказался в отъезде, и трубку взял заместитель.

- Вы по вопросу изготовления надгробия Хрущеву? А у вас есть решение об установке? - забеспокоился он.

- Есть положительное решение ГлавАПУ, - гордо ответил я.

- Ну если так, поставим вопрос на очередном совете, - успокоился мой собеседник.

На этот раз совет не был столь благожелателен, как прежний. Особых придирок не высказывали, но все чего-то побаивались. Вдруг стали обсуждать стоимость - проект не укладывался в отведенные государством три тысячи. Чувствовалось подспудное опасение членов совета: коли отвели три тысячи, значит, знали, что делали, а тут - дороже. Нет ли подвоха? Как бы не утвердить что-то не то. Следом усомнился председатель: ему захотелось посмотреть голову в натуре - мало ли что может придумать этот Неизвестный.

Постановили: утвердить условно, окончательно решить после посещения мастерской для осмотра головы в натуре.

Через две недели в мастерскую приехали члены совета. Голова, сделанная в лучших реалистических традициях, им понравилась. "Вот, может ведь, если захочет", - читалось на их лицах. Эрнст Иосифович принимал поздравления.

Итак, все мыслимые советы пройдены, надо начинать собственно изготовление. На завод позвонили из Совмина. Работу приняли вне очереди.

В производстве возникли трудности. "Плиту 2,5 х 2,5 метра отлить нельзя, сказали технологи. - Надо ее разделить на четыре части, а потом сварить".

Подумали и решили делать плиту не единую, а разбить на четыре, оставив зазоры между ними, иначе следы сварки со временем проявятся, да и от теплового расширения цельная плита может покоробиться.

В день моего сорокалетия, 2 июля 1975 года, заложили на кладбище фундамент под памятник. Сделали его на совесть: откопали яму почти до гроба и все залили бетоном, укрепив стальной арматурой. Та же бригада взялась за установку памятника. Необходимую технику выделило хозяйственное управление Совета Министров. Все делалось как по мановению волшебной палочки, и понемногу мы стали забывать о своих недавних мытарствах.

...Солнечный, но уже прохладный августовский день 1975 года. Мы приступали к завершению нашего четырехлетнего труда - установке надгробия.

С утра мы с Неизвестным поехали на завод в Мытищи встречать машину. Условились на десять часов. Десять часов - машины нет, одиннадцать - нет. Мы забеспокоились, умом понимая, что задержка чисто техническая, и все же уже забытый страх ожил: неужели все началось опять?

Наконец машина появилась. Выяснилось, что по дороге сломалось колесо, его пришлось менять.

И вот камни погружены. За плитами приедут следующим рейсом. Голову бережно укладываем в мои "Жигули". Через час с небольшим приехали на Новодевичье кладбище. Там уже ждал кран. Рядом прохаживался товарищ из Совмина. В первый день монтаж решили не начинать. Камни и бронзу сложили рядом с фундаментом до завтра. Голову отвезли в мастерскую.

И вот настал день монтажа. Погода не подвела, солнце светило как по заказу. Кран бережно подхватил первую бронзовую плиту.

Вокруг нас суетились иностранные корреспонденты, фотографировали каждый шаг. Представителей советской прессы, как и на похоронах, не было. Неизвестный обратился к журналистам с просьбой ничего не публиковать до окончания работ. Мы хотели застраховаться от любых случайностей.

Кладбище тогда еще было открыто для свободного посещения, у могилы собралась внушительная толпа. Нашли канат, отгородили место работ. То и дело приходилось загонять за него не в меру любопытных. Наконец последняя операция - установка головы. Закатное солнце ярко освещало памятник.

Неизвестный взял голову, подошел к камням. Ниша по его росту оказалась расположенной слишком высоко. Нашли какой-то ящик. Он забрался на него и торжественный момент - голова установлена. Работа закончена!..

Фотография с Неизвестным, стоящим на ящике, обошла все газеты мира.

Оставался последний штрих: площадку вокруг памятника засыпали песком. Высыпали целую машину. Впрочем, посетители унесли весь песок на подошвах.

Мы тепло поблагодарили за помощь представителя Совмина. Видно было, что и он доволен. Да и правду сказать, он очень старался.

- Я могу передать, что у вас нет замечаний? - спросил он на прощание.

- И огромную благодарность! - с полным на то основанием ответил я.