Нико

Нико почувствовал, как внутри у него все сжалось, и последовал за ней в апартаменты. Он подошел к бару, налил себе виски «Джонни Уокер» и выплеснул его обратно. Почему, черт возьми, его волнует, нравится ей это место или нет? Не похоже, чтобы они собирались проводить здесь много времени. Они оба были занятыми людьми с бизнесом, которым нужно было управлять.

Он сел рядом с Мией на диван и стал смотреть на раскинувшийся внизу город. Его отец считал Вегас наказанием, но Нико всегда любил этот город. Весь он был в блеске и гламуре, надежде и мечтах, энергии и возможностях, которые не отражались в его президентских апартаментах.

— Если бы ты занималась обустройством, что бы ты сделала по-другому? — Мия положила себе на колени подушку и крепко обняла ее. — Как бы ты сделал его своим?

— Никогда об этом не думал.

— Ох.

Он оглянулся, увидел, как у нее вытянулось лицо, и понял, что поднялись его собственные стены, а она пыталась их разрушить. Черт. Он не ожидал, что все будет так плохо. Как будто между ними был мост, который они оба боялись перейти.

— Иди сюда, — он протянул ей руку, и она поползла по дивану, пока не оказалась всего в одной подушке от него. Нико наклонился, обнял ее за плечи и притянул к себе. Почти сразу же он почувствовал, как что-то щелкнуло, и она со вздохом прижалась к нему.

— Попытайся представить.

Нико скривил губы, пытаясь вспомнить место, где он останавливался, или картину, которую он видел, или что-то, что резонировало с ним, когда он обустраивал отель.

— Иль Таволино.

Она рассмеялась и прислонилась к его плечу. Он почувствовал непреодолимое желание отнести ее в спальню, снять с нее одежду и лечь с ней лицом к лицу, найти связь, которая в первую очередь свела их. Но он знал, что лучше не давить. Секс был белым слоном в комнате между ними, завершением брака. Если ей нужно будет идти медленно, он возьмет себя в руки. Под контроль. Он упражнялся в этом каждую минуту и каждого дня. Просто с Мией было намного сложнее, потому что она заставляла его хотеть отпустить и потворствовать той дикой жилке, которая текла по его венам.

— Ты хочешь жить в ресторане?

— В определенном ресторане. Это старый Вегас, Голливуд и золотые дни Мафии, все в одном флаконе.

Она положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.

— Допустим, у тебя есть офис в стиле Иль Таволино, где ты можешь притвориться гангстером старой школы. А как насчет остального дома? Что скажет современный Нико? Начни с цвета. Как насчет черного? — в ее голосе звучала такая надежда, что ему почти не хотелось отвечать.

— Темно-фиолетовый, — он обвел рукой комнату. — Полированный гранитный пол, темные стены, черная мебель, фиолетовая мебель, открытые трубы на потолке, выкрашенные в черный цвет, множество маленьких огоньков, похожих на звезды.

— Индустриальный стиль, — сказала она. — Современный.

— Камин, — он начал входить в нее, когда в его сознании сформировалась комната. — Толстый пурпурный ковер перед ним.

— Романтично, — она соскользнула вниз и легла головой ему на колени. Нико погладил ее по волосам, созерцая воображаемую комнату своей мечты.

— Повсюду окна от пола до потолка, и одна стена занята массивным произведением искусства.

— Уличное Искусство? — Мия подняла голову. — Винтаж? Поп-Арт? Изобразительное Искусство?

— Пикассо. Голубая обнаженная (прим.пер — картина). Просто, чисто, но чувственно.

— Грустно, но эротично, — она протянула руку и провела пальцем по его подбородку. — Примитивно. Он был одним из «диких зверей», ты знал об этом?

— Нет, — он поймал ее палец и поднес к губам, улыбаясь. — Ты хочешь сказать, что я дикий зверь?

Она рассмеялась.

— Я думаю, что у тебя есть дикая сторона, иначе мы бы прошли мимо друг друга. Я — паршивая овца в семье, если ты не заметил. Даже когда я была ребенком, я не вписывалась. Меня больше интересовали кубики, поезда, математика и компьютерные игры, чем одежда и косметика. Я была девушкой, которая имела все, что мой отец хотел в сыне.

— Я был мальчиком, который имел то, что мой отец хотел иметь в законном сыне, — он прижал ее ладонь к своей щеке. — Он не хотел никаких напоминаний о моей матери после ее смерти, поэтому я научился скрывать эту сторону себя.

— А какой она была?

— Она была любовью всей его жизни, — он наклонился и легонько поцеловал Мию в губы. У нее был вкус водки, озорной и сладкий. — Ей было наплевать, как должна вести себя хозяйка Мафии. Она пила виски вместо вина, носила сумасшедшие, яркие одежды, любила играть в азартные игры... — он чувствовал себя нехарактерно сентиментальным в своих воспоминаниях, неловко обнаженным, но, если Мия нуждалась в этом, он ей не откажет.

— Такая крепкая любовь к спиртному, как и у меня. Думаю, она бы мне понравилась, — Мия села, оседлав его колени. Нико боролся с инстинктивным желанием отключиться и взять себя в руки. Он не был уязвим, но она толкала его прямо к краю.

— Как она умерла?