Никоарэ Подкова

Никоарэ закрыл глаза. Он был в это мгновение счастлив, далек от всех земных забот. Вскоре он ушел с тризны и расположился вместе с гетманом Шахом под развесистой ивой на берегу острова, омываемого днепровскими волнами; растянувшись на ложе из скошенной травы, они обсуждали предстоящее дело.

- До весны, брат Никоарэ, мы постоим здесь. Надо время выждать и подготовиться. Работы будет не мало: оковать телеги, починить, а то и снова справить для них навесы, переменить упряжь и сбрую, сменить ослабевших коней. Уговорились мы посадить на коней пятнадцать сотен. На зиму воины наши разбредутся, но как только расцветут луга и пройдут весенние праздники, все сюда воротятся, и тогда мы выдадим им часть жалованья. А те, что останутся здесь на зиму, получат плату, как только закончат работу; половину платит гетманство, половину - твоя милость.

- Как мы уговорились, так и будет, я ничего менять не собираюсь, подтвердил Подкова. - Деньги доставит к сроку мой дьяк Раду Сулицэ. А ты не позабыл, что к весне надобно послать на Остров молдаван добрых наставников - учить моих людей ратному делу?

- В наставники пришлем лучших наших воинов.

- А сотников отбери из людей разумных и строгих, знающих порядок - мы вступаем в Молдову не ради наживы, а будем суд вершить над предателями.

- Так и внушим всем. Да ведь и я сам буду рядом с твоей милостью. За слово данное отвечаю головой.

Встали оба друга и обнялись. Из камышей, окаймлявших остров, вылетела, торопливо хлопая крыльями, стая уток и с громким кряканьем понеслась над днепровской стремниной. Шах и Подкова долго следили за их полетом, затем, улыбаясь, обернулись друг к другу. Шах, как и Подкова, не носил бороды, в каштановых усах его уже поблескивало серебро. В прозрачном воздухе плыли легкие паутинки. Поодаль в таборе пели кобзари.

- Слышал я от людей твоей милости, Никоарэ, что собираешься ты завтра обратно к Черной Стене. Что так торопишься? Дни стоят ясные, теплые, давно таких не было. Поедем-ка лучше с нами, поохотимся на тарпанов.

"Что ж, пусть позабавится Младыш", - с жалостью подумал Подкова и обещал Шаху остаться.

Гетман обрадовался и молвил:

- Ну вот и хорошо. Делу время, а потехе час. Но охота наша не только веселое времяпрепровождение и не только идет от нее торговая выгода. Вот завтра наш Елисей Покотило сядет на коня и отправится к буджакскому хану со словами мира между ногайцами и запорожскими воинами и подскажет хану, что наши охотничьи ватаги могли бы встретиться где-нибудь в безлюдных степях, где обретаются дикие лошади.

У Никоарэ прояснилось лицо.

- Поистине ты мне верный друг, Константин Шах, - сказал он. - Чует сердце - дела наши на хорошем пути.

Итак, Никоарэ задержался еще на неделю в Больших Лугах, а затем в ясный день погожей осени, какой давно уж не бывало в этих краях, двинулся с охотничьей ватагой на юг. Продвигались пять дней на границе ногайских кочевий, внимательно оглядывая пустынные степи, и напали на след диких лошадей.

Ногайцы ловят их не так, как запорожцы. Проведав, где пасутся тарпаны, охотники окружают место и мчатся за конями, пугая их гиканьем, завыванием охотничьего рога и лязгом медных литавров. Когда кони охотников устают, татары останавливаются на ночлег, разводят костры. Дикари-тарпаны, успокоившись, тоже ищут отдыха и корма. А на заре снова до их настороженных ушей долетают страшные звуки, и снова мчатся они, сперва неукротимо быстро, а затем все тише и тише, потому что их терзает голод. Так травят их охотники, присоединяя табун к табуну, пока не загонят в топкие низины, прозываемые Грязи. Там дикие кони вязнут в болотах и покорно подставляют голову под стрелы и пики преследователей.

Запорожцы поступают иначе: выслеживают диких коней и разыскивают место их выпаса. А найдя его, окружают тарпанов на большом расстоянии и осторожно приближаются к ним, ведя своих коней в поводу. Ежели тарпаны пасутся в ложбине, козаки поджидают их на возвышенностях, охотники садятся на коней и ловят диких скакунов арканами. Пойманных лошадей оставляют на попечение старых охотников, искусных в укрощении диких коней, и несутся дальше, пока не примчатся у чужому рубежу и не покажутся вдали всадники со склоненными у седел копьями. Те в нашу степь не отваживаются зайти, и наши рубеж не переходят.

Гетман Константин Шах любовался пойманными тарпанами и раздавал приказания, уснащая свою речь старинными поговорками.

- Молодому коню - старый наездник, - говаривал он остававшимся позади укротителям дикарей. - Норовистому коню - острая шпора, - прибавлял он. А мы, когда воротимся, без особых трудов получим добрых боевых коней. Старый всадник знает, когда поднести дикарю-тарпану на ладони ячмень, когда кольнуть его шпорой, когда ласковое слово промолвить да по шее потрепать.