Агафангел уже не был более иноком. Волосы он подстриг, носил воинское платье, огромные сапоги — на каждый ушла, верно, целая телячья шкура — и меч времен Штефана Водэ, найденный среди старой рухляди на монастырском чердаке. Этот тяжелый меч привел в ясность давние его думы и побудил вступить на новую стезю. Да тут еще прибавилась и дружба с добрым человеком, удалым молодцом по имени Копье. В днепровском таборе встретил он своего побратима Алексу. И теперь все трое были неразлучны.
Карайман, сидевший у огня, встал, натягивая на плечи вильчуру.
— Ты куда, Иле? — спросил Алекса.
— Иду, как было велено, грузить телегу его светлости гетмана.
— Видно, веришь ты сказкам, — усмехнулся монах.
— Сказки, ваше преподобие, на то и сказываются, чтобы верить в них. Не случись оно в ту пору, не было б и разговору[61]
. Недолго ждать осталось скоро увидим Молдову. Большей радости для нас, скитальцев, нет на свете.— Погоди, Иле, пока выйдет приказ.
В широкую дверь сарая ворвалась со двора заверть мокрого снега и бухнулась в огонь. Казалось, призрачный баран стряхнул с рогов пепел, затем повернулся на месте и выскочил в окно.
Карайман, которому померещилось это привиденье, в испуге покачал головой и снова уселся на свое место.
Вместе с метелицей, никем не замеченные, проникли в полутемное строение братья Гырбову; с обычной своей робостью, никогда их не оставлявшей, подошли они к огню, стряхивая с себя бусинки влаги. Прислушиваясь, но не вступая в разговор, они поняли, что речь идет о погоде и о выступлении в поход.
Тогда Некита нарочито громко кашлянул и подтолкнул локтем брата.
Алекса поднял на них глаза.
— А вы, молодцы, кажется, ездили куда-то…
— Ездили с государем, — ответил старший, — а теперь, стало быть, воротились. Так, Доминте?
— Так, батяня. Коней расседлали и пришли вот к огоньку погреться.
— Ездили с государем и молчите?
— А что сказать? Государь с запорожским гетманом сделали роздых на полпути; осталось им справить кое-какие дела, а нас послал вперед подать весть: завтра к вечеру прибудет он сам.
— Так ведь нам эта весть и надобна, люди добрые, а вы молчите!
Молодцы с сомнением покачали головой и не ответили на укор. Устали они; у жаркого пламени от их промокшей одежды валил пар. Казалось, сила земли сотворила их: глаза у них глядели словно из лесной чащобы, бороды были молодые, кудри до плеч.
— Скажи, Некита, — продолжал Алекса, — что изволил повелеть его светлость?
— Что изволил повелеть? А ну-ка, припомним, Доминте, что повелел государь?
— Государь ничего не повелел, — неуверенно ответил младший Гырбову, только приказал, чтоб его милость Иле Карайман готовил гетманскую телегу.
— Так что ж ты? Разве то не повеление?
— Нет, повеление. И пусть, говорит, готовит телегу в долгий путь, вспомнил Некита.
Сидевшие у огня многозначительно переглянулись.
Доминте высунул голову из-под вильчуры и вытаращил глаза.
— Пусть поведает вам батяня Некита, — сказал он, — как гадали гетманы насчет перемены и узнали про то от гусей.
— Какой перемены?
— Погоды.
— От кого про то узнали?
— От гусей. Пусть поведает вам батяня Некита… Правду я говорю, батяня? На полпути, когда остановились на роздых, их милости гетманы долго стояли и смотрели на Забытые озера. Этих самых озер множество вдоль Днепра — ни конца ни краю им нет. И собралось на тех озерах гусиное племя всей земли. Столько было на воде гусей, сколько листьев в лесу. Кружатся, взлетают, опускаются и плывут туда-сюда, соберутся, держат совет; до того шумят, галдят — голоса человечьего не слышно. Какие-то старики-запорожцы вместе с нами там останавливались, так они все вспоминали, что лишь несколько раз в жизни видели подобные птичьи сборища. А государь Никоарэ и говорит: «Раз гуси остановились на Забытых озерах, это указывает на долгую осень». А старые запорожцы сказали, что дикие гуси вот уже три дня, как держат совет. Государь говорит: «Поглядим, что они скажут.» И повелел он ратнику Парайпану выстрелить из пищали в воздух. Когда грохнула пищаль, поднялись гуси над нами и над озерами, будто туча. И отвечали они государю: «Да-да-да!» Тут уж уразумели мы с батяней Некитой, что государь Никоарэ — кудесник и понимает язык земных тварей.
— А что вы, молодцы, скажете, насчет хвостатой звезды? — спросил Агафангел.
— Да что ж сказать? К добру это. Сперва, было, до смерти испугался я, сроду так не пугался, а батяня Некита и говорит: «Мне хоть бы что!» Как молвил батяня Некита такие слова, и у меня страх прошел. И он еще говорит, что звезда-то хвост протянула в сторону Молдовы.
Все сидевшие повернули голову и взглянули на Некиту.
Тот молчал, смущенно опустив глаза.
Так гусиный слет на Забытых озерах и огненный меч взъерошенной звезды указали государю Подкове, что пришла пора исполнить самое важное, великое свое решение, и было то в начале месяца листопада 1577 года.