Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Тесслер Семён Аркадьевич с молодыми изобретателями уже работали над третьей модификацией двигателя, мощность которого должна была составить порядка семидесяти сил. Такой мотор, пожалуй мог поднять в воздух уже настоящий самолёт. Поэтому я стал вспоминать конструкцию самого простейшего планёра, чертежи которого видел в своё время в интернете. Надо попытаться изготовить его, чтобы отработать систему управления самолётом. А если конструкция получится удачной, то и полетать.

Иван Сухов, впечатлённый моим рассказом о первом в мире автопробеге жены Карла Бенца, решил строить автомобиль и обратился за консультацией и помощью ко мне. Вспомнив трёхколёсное убожество Бенца, подвигнул пионера сибирского автостроения на четырёхколёсный вариант с настоящим рулем в виде, привычной мне, баранки. Получившаяся в результате конструкция сильно напоминала телегу обыкновенную, только без оглобель.

Самое удивительное, получившееся «чудо» поехало и ездило довольно долго для первого образца, пока деревянная основа не рассыпалась на одном из ухабов. Это купеческого сына не обескуражило, и он на основе уже полученного опыта, принялся строить новую более усиленную и мощную «самобеглую телегу». Строить, разумеется, с моей помощью, но на собственные деньги, что не могло не радовать. Ибо, полученные с опасностью для моей юной жизни, денежки от итальянцев убывали с катастрофической быстротой. Правда и небольшой обратный ручеёк финансов уже начал действовать.

Встретился, наконец, и с родственником лавочника Охрима, который изготавливал самопальные матрёшки. Высокий, худой мужик, отзывающийся на имя Поликарп и фамилию Колесов, оказался вполне искусным столяром-краснодеревщиком, имел простейший токарный станок на котором, помимо деревянной посуды, точил и матрёшек. Разрисовывал он их не слишком художественно. Да чего там! Убого он их разрисовывал и раскрашивал.

Решив, что деревянных дел мастер мне очень пригодится при строительстве первых самолётов, договорился, что буду покупать у него заготовки матрёшек и посуды для последующей высокохудожественной обработки в школе-студии Дарьи Александровны Зотовой, которую сам и организовал.

В этой школе-студии помимо Насти Зотовой занимались ещё четыре девчонки с задатками будущих мастериц прикладного искусства. Вот эта пятёрка, высунув от старания язычки, под руководством и наблюдением Дарьи, увлечённо трудилась над раскраской игрушек и посуды. И надо сказать, что и матрёшек и посуду после их обработки, можно было отправлять на парижскую выставку достижений кустарного производства. Разумеется, если бы такая выставка там была организована. А пока эти, радующие глаз, вещицы охотно раскупались как в самом Барнауле, так и в Тюмени, куда попадали вместе с зерном на нашем пароходе. Талантливые девчонки помимо удовольствия от творческой работы получали так же кой-какие денежки. Вернее получали их родители, что для некоторых являлось серьезным подспорьем.

Кроме всего прочего, договорился с Поляковыми, владельцами кожевенно-шубного производства, о моём участии в модернизации и расширении их небольших мастерских. Делал это с дальним прицелом. Будущим авиаторам нужна будет прочная и удобная одежда, и я решил принять в этом деле самое горячее участие.

Вот так я и вертелся как уж на сковородке, по уши в самых разнообразных хлопотах и лишь Сара-Серафима старалась не напрягать меня делами, а наоборот содействовать моему отдыху от них в её обществе. И надо сказать, что у неё это отлично получалось. Скрыть наши отношения не удалось, да и мы особо скрывать их не старались.

Всё это привело к некоторому охлаждению между мною и Катькой Балашовой, но не критично. Той было просто некогда. Она сама была вся в делах и в напряжённой учёбе, на остальное у неё не доставало ни времени, ни сил, да и рано ей ещё было играть в эти игры. Так, в разнообразной суете по добыванию денег проходило моё время, до самой середины лета, когда Архипка с компанией закончили собирать свой мотопараплан.

Первые испытания крыла с мотором изобретатели провели почти тайно, пригласив на них лишь меня с Катькой. Архипка, как самый продвинутый испытатель наших летательных аппаратов, сел в кресло пилота, а Петька Кожин крутанув двухлопастной винт завёл двигатель. Дождавшись, когда довольно большой воздушный винт раскрутится, Архипка отпустил тормоза и поехал по ровному полю, расправляя над собой двухцветное шёлковое крыло. Добавив обороты он, манипулируя клевантами, заставил аппарат подняться метров на пять и, пролетев по прямой метров сто, приземлится.

Мы с восторженными воплями кинулись к нему. Бесцеремонная Катька подскочила к вылезающему из кресла аэронавту с криком:

— Дай я попробую!

Но шуструю девчонку пришлось обломать.

— Нет, Екатерина! — решительно перехватил управление полётами я. — Пусть сначала Архипка проведёт весь комплекс испытаний, потом проинструктирует нас. И только потом полетишь ты, и также выскажешь свои замечания. А уж после тебя мы попробуем покататься.

— А почему она? — возмутился Петька Кожин.