Никогда не говори "никогда" (СИ)

— Так ты открываешь что-то вроде частного банка?

— Что-то вроде того, — говорит он. — Послушай, все, чего я хочу, — это спокойно жить, остепениться, завести семью и заботиться о тех, кого люблю. Инвестирование даст мне свободу делать все это, проводить время с женой и детьми, стать самым лучшим мужем и отцом.

Смотрю в его мятежные глаза, в которых отражается в темноте свет уличных фонарей. Хочу к чему-нибудь в нем придраться, но это чертовски сложно. Все в Кори совершенно.

Он все, о чем когда-либо мечтала.

Но какая-то часть меня до сих пор желает Тео, и я ненавижу себя за это.

ГЛАВА 22

ТЕО

— Налить воды? — помощник Вика ставит передо мной кувшин с водой и два стакана.

— А есть что-нибудь покрепче? — спрашиваю я. Мне не удалось сегодня поспать. Всю ночь ворочался с боку на бок, в голове крутились мысли о том, что собираюсь сказать Маку, но в то же время какой-то ворчливый внутренний голос твердит мне, чтобы не опускался до его уровня.

Он того не стоит.

Выскажи ему все и уйди.

Я барабаню пальцами по столу, переводя взгляд с часов на дверь. Вчера Мак не смог со мной увидеться, но его адвокат обещал, что он появится здесь ровно в восемь, чтобы подписать бумаги и встретиться со мной.

Маку определенно свойственно заставлять меня ждать. С тех самых пор, как мы были парой нахальных подростков, все вращалось вокруг него.

Ровно в восемь девятнадцать дверь конференц-зала распахивается, и входит самый напыщенный мудак в мире — Кормак Уэллсли — младший.

— Мак, — с презрением выплевываю я его имя.

— Тео, — плечи Мака расслаблены, а нос вздернут вверх. С таким же видом он может сидеть за чашечкой кофе. Я напоминаю себе, что он со своим высокомерием никогда и никому не даст себя запугать. — Рад тебя видеть. Я бы спросил, чем ты сейчас занимаешься, но мне это хорошо известно.

— Как Эмбер? — спрашиваю, но не потому, что мне не все равно. А потому что у меня никогда не было возможности прояснить эту ситуацию. Прошло пять лет, и я хочу с этим покончить.

Он пожимает плечами. Поправляет рукой очки с толстыми стеклами. У него никогда раньше не было очков. Должно быть, это последний писк моды. Мак носил костюмы, как будто это была его работа, преображаясь, чтобы соответствовать той личности, какой он хотел видеть себя в данный момент. Это своего рода артистическая разновидность социопатии.

— Я знаю о ней не больше тебя.

— Так вы больше не вместе?

— Ох, блядь, нет, Тео, — смеется он, как будто я должен был догадаться об этом, — Эмбер... Эмбер. Я просто хотел развлечься. Мне жаль, что тебе пришлось застукать нас в такой момент.

Сжимаю кулак, из-за чего вздуваются вены на руке.

— Ты не должен был узнать... — закатывает он глаза, смеясь над своей неосторожностью, как будто это не отразилось на жизни других людей. — Я целый месяц жарил ее задницу.

Глаза застилает темная, кроваво-красная пелена.

Если бы мы не были в публичном месте, я бы сейчас уже приступил к перекраиванию его самодовольного личика.

— Ты чертов кусок дерьма, Мак. Ты же знаешь это, да?

— Я больше не называю себя Маком.

Я ни хрена не удивлен. Когда он был моложе, то пять раз менял свое имя, и даже полностью преобразился той осенью, когда мы вместе отправились в колледж. Именно тогда он стал «Маком» — распутным, харизматичным ловеласом, который сводил девушек с ума и закадрил больше кисок, чем Хью Хефнер.

Мне следовало бы еще тогда догадаться, что у Мака не все в порядке с головой.

— Не знаю, почему решил отдать тебе деньги. Я тебе ничего не должен. Мы оба знаем, что ты не имеешь никакого отношения к водке «Перфоманс».

Он сжимает губы и тянется к лежащей на столе серебряной ручке. Точно посередине между нами лежит стопка бумаг.

— Мы с тобой это обсуждали, — говорит он.

— Да, мы тогда были пьяны. И это точно была не твоя идея. Она была моей.

— Забавно, как два человека могут запомнить одно и то же событие по-разному.

Именно. Как в тот раз, когда Мак устроил вечеринку в доме своих родителей, и когда пропала куча драгоценностей его матери. И он повесил все на меня, как будто специально организовал вечеринку только для того, чтобы меня подставить.

Его родители перестали со мной разговаривать после того, как обнаружили все драгоценности, спрятанные, а точнее подложенные, в мою спальню, находящуюся в подвальном этаже. Топпер меня уволил, после чего мне пришлось устроиться на две работы на полставки, чтобы оплатить последний семестр в университете. Но только узнав, что Эмбер и Мак трахаются, я начал собирать все кусочки мозаики вместе.

— Зачем? — мои ноздри раздуваются, и я скрещиваю руки на груди, чтобы они не метнулись через стол и не схватили накрахмаленный белый воротничок его рубашки. — Зачем ты все это со мной делаешь?

— Потому что, — говорит он, поджимая губы, — ты первый меня обокрал.

— О чем ты?

— Ты украл мою жизнь.

— Что за херню ты сейчас несешь? — морщу нос и выпячиваю грудь.