Никогда не обманывай виконта

– Ты бы мог жениться на папиной кузине Виктории. Двоюродный дедушка Рэндольф говорит, что должен найти ей мужа, пока он из-за нее не поседел.

Как раз в этот момент в соседней комнате засмеялись Уэстфилд и его жена София. Ни Селия, ни няня этому смеху не удивились. Дверь, ведущая в ту комнату, резко распахнулась, и София переступила порог. Она была привлекательной женщиной с темными волосами и оливкового цвета кожей. Увидев Саймона, она остановилась, а затем уголки ее широкого рта поползли вверх.

– Саймон, – сказала она, протягивая к нему руки. – Как поживаете?

Одно время их отношения были довольно непростыми, но ему нравилась эта женщина, и похоже, теперь это чувство стало взаимным. Он поцеловал ее в щеку.

– Прекрасно, София, а вы?

Она открыла рот, чтобы ответить, но тут в комнату вошел Уэстфилд.

– Саймон, я не позволю тебе заигрывать с моей женой прямо у меня на глазах, старый ты… О, Селия, я тебя не заметил.

Уэстфилд подошел к колыбели и положил руку на плечо Селии, глядя на сына.

– Он славный мальчуган, Уэстфилд, – сказал Саймон.

Улыбаясь, Уэстфилд посмотрел на него.

– Папа, как ты думаешь, дядя Саймон должен попросить руки кузины Виктории, чтобы у них появился малыш?

Улыбка Уэстфилда испарилась.

Саймон поднял руки ладонями вперед.

– Это идея твоей дочери, а не моя. Девятнадцатилетние дебютантки – последнее, в чью сторону я посмотрю.

Уэстфилд наклонился над колыбелькой и поцеловал Винсента в щеку, затем взял Селию за руку и повел к двери.

– Оставь это, Селия. Со временем дядя Саймон найдет себе жену.

София взяла Саймона под руку.

– Жаль, что вы не видели свое лицо, Саймон. – Она засмеялась. – Прелестный оттенок белого.

София поднялась из-за стола сразу же, как только доела десерт.

– Прошу извинить нас с Селией, джентльмены. Я пообещала ей прочесть перед сном сказку. Мы оставим вас наедине с портвейном. – Она протянула девочке руку.

Уэстфилд встал и поцеловал жену и дочь.

Саймон тоже встал. Его другу повезло – новая жена не только по-настоящему любит его, но еще и искренне заботится о своей падчерице. Возможно, этим и объяснялось расположение Саймона к этой женщине. София была полной противоположностью его корыстной мачехе. Он верил, что, даже если Уэстфилд обнищает, София будет его любить, в отличие от многих других знакомых Саймону женщин, которых интересовали лишь титул и богатство.

– Мама будет мне читать «Алису в Зазеркалье»! – Селия соскользнула со своего стула.

– О, одна из самых моих любимых книг, – отозвался Саймон.

– Правда, дядя Саймон? – Глаза Селии широко распахнулись.

– Конечно, только мне не так везет, как тебе, я должен сам себе читать ее на ночь.

Девочка захихикала.

– Когда почитаешь Селии, присоединишься к нам в гостиной, София? – спросил Уэстфилд.

Между ними что-то проскользнуло, что-то невысказанное.

– Нет, если ты не против, я пожелаю вам доброй ночи. – Она повернулась к Саймону. – Простите меня, но я чувствую, как начинает болеть голова.

Он знать не знал, что София страдает от головных болей.

Похоже, тут что-то затевается. Что-то, о чем Уэстфилд хочет поговорить наедине.

– Конечно, София. Надеюсь, завтра, а может быть, даже раньше, вам станет лучше.

Селия с Софией вышли из комнаты.

– Какие-нибудь сложности с одним из наших деловых предприятий? – спросил Саймон.

– Нет.

– Уж наверное, что бы ты ни хотел мне сообщить, это не настолько ужасно, чтобы Софии требовался предлог нас покинуть.

Уэстфилд подбородком указал на дверь.

– Пойдем в мой кабинет.

Похоже, и правда ужасно, подумал Саймон, войдя в кабинет и обнаружив, что в камине горит огонь, а на столике между двумя стоящими у камина креслами стоит графин с виски и два бокала.

Усевшись, Саймон вымучил смешок, пытаясь не обращать внимания на узел, вновь сжавшийся в животе.

– Выкладывай, старина, неопределенность меня убивает.

Уэстфилд сделал большой глоток виски и опустил бокал.

– Твоя мачеха в городе.

«Джулия». Гадкое ощущение в животе усилилось. С фальшивым безразличием он поднес бокал к губам и сделал неспешный глоток. Сосредоточился на вкусе, наполнившем рот, и лишь затем позволил виски скользнуть дальше по горлу, согревая заледеневшее тело.

Старый друг поднял графин.

Саймон взглянул на свой бокал. Пустой. Вот и изображай равнодушие… Это бесполезно там, где речь идет о мачехе.

– Ты ее видел?

– Не я, моя сестра. Сегодня днем на Стрэнде. Джулия упомянула, что только что приехала и остановилась в отеле «Лангем». – Уэстфилд наполнил оба бокала.

Восхитительный обед, приготовленный французским шеф-поваром Уэстфилда, забурлил в желудке Саймона, когда в голову хлынули воспоминания о Джулии. Когда ему было шестнадцать, мачеха повела себя с ним неподобающе. Ха! «Неподобающе» – слишком мягкое слово; она трогала его и пыталась соблазнить. А когда он не поддался, эта ведьма нажаловалась отцу, что это Саймон ее щупал и пытался изнасиловать. Саймон, разумеется, рассказал правду, но без толку. Отец, ослепленный любовью, ему не поверил.