Никогда не влюбляйся! Февраль

– Значит, оба этажа твои? – спросила я, хромая за ним по мастерской.

К моему удивлению, здесь крутилось всего несколько человек, хотя было уже восемь утра. Может, у них был не обычный рабочий день, длящийся с восьми до пяти?

– Да, это моя мастерская, а на другом этаже, как тебе известно, моя квартира. Мне нравится работать близко к дому. Иногда я провожу здесь всю ночь до утра. По завершении рабочего дня я не хочу ехать через весь город. А так мне надо всего лишь немного подняться на лифте.

Я кивнула.

– Логично. А где все? – сказала я, плюхаясь в кресло, которое мне пододвинул Алек.

Перед нами на ярко освещенном участке стены висели два пустых холста. Первый был примерно двух метров в ширину и полутора в высоту. Второй, наоборот, в высоту около двух метров и порядка полутора в ширину. То есть холсты были примерно одного размера, только одно полотно горизонтальное, а второе вертикальное.

– Сегодня займемся творческой частью. Для этого мне не требуется много помощников. Только ты, мой фотоаппарат и краска, и все это сейчас передо мной.

– Круто.

Я огляделась.

– Так что же я должна сделать?

– Начнем с пробных снимков. Мне надо, чтобы ты встала перед горизонтальным полотном.

Он помог мне подняться, после чего подхватил на руки и дотащил до другого кресла, стоявшего у стены. На полу под моей вывихнутой лодыжкой лежала подушка. Алек поставил меня рядом с креслом так, чтобы я могла опираться на его спинку.

– Подушка на тот случай, если тебе придется опустить ногу на пол. Не хочу, чтобы ты поставила ее на твердый бетон и повредила еще больше. Это должно помочь, oui?

Я широко улыбнулась.

– Да, спасибо, Алек. Просто делай то, что собирался делать. Я в порядке, мне совершенно удобно, – заверила я его.

Он походил вокруг, затем подошел к треножнику и подправил свет.

– Ладно, теперь сними футболку. Пока что можешь оставить нижнее белье на себе. Мне надо видеть только очертания твоих плеч, рук и шеи, верхней части тела.

Глубоко вздохнув, я прикусила губу, стянула футболку через голову и отбросила ее в сторону.

– Ладно, французик, но это будет тебе дорого стоить, – предупредила я.

– Я прекрасно осведомлен о цене вопроса, – отозвался он из-за камеры.

В ту же секунду, когда я сняла футболку, фотоаппарат начал щелкать.

Я застыла, как статуя, в своем черном кружевном лифчике. Он прятал все, что можно, открывая не больше тела, чем верхняя часть бикини, но я все равно нервничала. В последние годы я немного играла и надеялась сыграть еще больше ролей, но моделью никогда не работала. Не думала, что у меня для этого подходящая фигура.

– Impressionnant[10], – бормотал Алек по-французски.

Это прозвучало как комплимент, так что я держала язык за зубами, не мешая художнику работать.

– Ты прекрасно справляешься, – сообщил он.

Я негромко фыркнула.

– И как же мне это удается? Я ничего не делаю

, просто стою здесь.

– С твоей красотой этого вполне достаточно. К тому же это только пробные снимки – я проверяю позу, свет и все такое.

Еще несколько щелчков, и он подошел ко мне.

– Не устала стоять?

– Немного, – честно ответила я.

Балансировать на одной ноге оказалось трудней, чем я думала, хоть я и могла опираться на кресло.

Мы сделали перерыв, во время которого Алек принес мне воду и одеяло. Одеяло я использовала, чтобы скрыть свою наготу. Затем он снова заставил меня встать, но на сей раз пришлось опустить голову, взлохматить волосы и снова ее откинуть. Я повторила это несколько раз, пока Алек не остался доволен. Мне казалось, что шевелюра стала просто растрепанной и неопрятной, но, похоже, ему как раз нужны были растрепанные и неаккуратные волосы.

– У тебя просто идеальное сочетание цвета волос и кожи, ma jolie.

Алек подошел к столу и взял с него кисточку и небольшой тюбик краски вишнево-красного цвета.

– Ощущения будут немного необычные, но я хочу нанести эту краску тебе на губы. Она не токсична.

– Конечно, если тебе это нужно. Ты же платишь.

Алек покачал головой и хмыкнул. Я улыбнулась, но затем выпятила губки, и он аккуратно нанес на них краску. Она ярко блестела, и губы стали словно пластмассовые. Закончив, Алек еще пару раз взлохматил мои волосы и вернулся обратно к фотоаппарату.

– А теперь, Миа, подумай о чем-нибудь печальном. О чем-то, что ранит тебя… очень сильно. Может, даже о чем-то, чего тебе не хватает, oui?

Мне не хотелось портить грим на губах, так что я просто уставилась в пространство и вспомнила Уэса. Что он сейчас делает? С кем он? Скучает ли обо мне? А что, если он стоит полураздетым перед другой женщиной? Эти мысли были слишком мучительны, так что я попыталась переключиться на что-нибудь другое. Лишь богу известно почему, но я подумала о своем отце. Я не видела его уже целый месяц. Он все еще оставался в коме, и его дочь не сидела с ним рядом. Эта мысль поразила меня в самое сердце.

– Миа! – резко сказал Алек, и я обернулась так быстро, что заморгала.

Одинокая слеза скользнула вниз по щеке. Камера щелкнула.

– Готово, – мягко произнес Алек.

Я быстро вытерла оставшиеся слезы, почти уже готовые пролиться.

– Мы закончили?