Никогда не забудем

Мы отвечали так, как договорились. Светлана и та говорила, как по-писаному. Немец, видимо, догадался, что мы обманываем их. Рассердился и ударил сначала меня, а потом Тоню и Светлану какой-то упругой железной пружиной. Никто из нас не заплакал и ничего больше не сказал.

Ничего не добившись, немцы погнали нас перед собой. Голодные, измученные, мы еле двигались. Солдаты все время нас подгоняли, только и слышно было: «Рус шнель!» Шли долго.

Пригнали нас в лагерь.

Лагерь был в сосновом лесу. Вокруг его стояло несколько повозок, нагруженных чем-то доверху и накрытых брезентом. Жарко горел костер. Около него вертелись полицейские: рубили дрова, варили в котлах еду. Несколько немцев, раздевшись до пояса, загорали на солнце.

У одного шалаша нас опять стали допрашивать: кто мы, чьи мы, каких партизан знаем, знаем ли мы Балана, Тихомирова, Короля.

Мы, конечно, знали про этих командиров, но ничего не сказали. Тогда немцы хотели задобрить нас: давали бутерброды, шоколад, конфеты. Мы были очень голодны, брали и с жадностью съедали все, но ничего не говорили.

Когда это не помогло, они начали нас стращать.

— Мы вас расстреляем! — сказал один полицейский.

А второй закричал:

— Говорите, не то убью!

Мы молчали. Вечером немцы и полицаи начали куда-то собираться. Нас посадили на подводу. Повезли. Привезли в какую-то деревню и поместили в хате одного крестьянина.

Потом стали вызывать на допрос в штаб. Первой повели меня. В штабе было четверо немцев. Один сидел за столом в пенсне и курил папиросу. Перед ним лежали бумаги, стояла пепельница. Остальные трое пристроились у окна, на скамейке. Тот, что в пенсне, назвал себя полковником Головинкиным и ласково сказал:

— Ты, девочка, говори правду. Я тоже за партизан и детей партизан люблю. Скажи мне, кто вы, чьи вы?

Я рассказала так, как договорились с Тоней и Светланой в лесу.

— А где партизаны? — спросил он.

— Я не знаю, что такое партизаны, — ответила я.

— Как вы попали в лес?

Я сказала, что убежала с мамой, когда бомбили деревню. А он и говорит:

— Мама с наганчиком? Да, с наганчиком?

— Нет, без наганчика, — ответила я.

Он покачал головой. Я говорю:

— Я заснула, а мама меня с испугу и оставила.

— Вывести и позвать вторую, самую маленькую, — приказал он.

Повели Светлану. Что теперь будет? Я сидела и плакала. Боялась, чтоб она не наговорила чего-нибудь лишнего.

Светлана вернулась, увели Тоню. За эту я менее беспокоилась. В хате, кроме трех маленьких детей, никого не было.

Я подошла к Светлане, обняла ее и тихо стала спрашивать, что сна говорила в штабе.

— То, что мы заучили в лесу, — ответила она.

— А больше ничего не сказала?

— Нет. Я ведь помнила, что надо говорить.

Потом вернулась Тоня. Я расспросила ее: она говорила то же, что все.

Прошла ночь. Днем началась тревога. Немцы засуетились и куда-то побежали.

Я посмотрела в окно. Не видать никого. Открыла дверь, посмотрела на двор — там тоже было пусто.

— Пошли, — шепнула я девочкам.

Вышли из хаты во двор, а потом на улицу. Рядом с деревней был лес. Мы подались в ту сторону. У околицы деревни стояли патрули. Мы обошли их огородами и побежали прямо в лес. Забрались в чащу и просидели там день и ночь.

Только утром осмелились выйти из лесу. Было тихо, и мы пустились бежать по широкой дороге. С передышками пробежали километров шесть. Показалась деревня. Немцев в ней не было. Пока мы ходили по лесу и болоту, износилась одежда и обувь. Ноги у нас были натертые, опухшие и очень болели, Ныло в животе. Мы зашли в первую хату и попросили есть. В хате жила очень добрая бабушка.

— Чьи вы, детки? — спросила она у нас.

— Мы убежали из деревни, там немцы…

— А где ваши мамки?

— Не знаем…

Кто мы и откуда — не признались даже этой доброй бабушке. Бабушка накормила нас картошкой с квасом, дала помыть ноги. Потом принесла охапку сена, разостлала на полу и уложила спать. Мы очень устали и на мягком сене быстро заснули.

Назавтра она опять покормила нас. Мы спросили, где найти деревню с партизанами.

— Идите, деточки, прямо, там спросите, — и она показала, в какую сторону идти.

Мы поблагодарили добрую бабушку, простились и пошли дальше.

Тетя Вера была из поселка Лучный Мост, Селибского сельсовета, Березинского района. Мы решили пробираться туда. Крестьяне в деревнях знали этот поселок. В каждой деревне мы спрашивали:

— Как пройти в Лучный Мост?

Нам объясняли и показывали дорогу. Так мы прошли двенадцать деревень, пока не попали в деревню Барсучино, недалеко от того поселка. Остановились в хате крестьянина Кардимона. Здесь мы не боялись — немцев и близко не было. Рассказали крестьянину, кто мы такие. Он сходил в поселок и передал все, что узнал, Алексею Борисевичу, отцу тети Веры. Он забрал нас к себе. Но оставаться в поселке нам нельзя было. Сюда иногда наезжали полицаи. Мы попросили Борисевича, чтоб он передал партизанам из бригады Тихомирова, что мы здесь.

Через два дня приехали два партизана: Жора и дядя Витя. Мы обрадовались им. Расспросили, где теперь наш отряд.

— Ушел и уже далеко, — сказал дядя Витя. — Если б вы пришли дня на два раньше, мы б отвезли вас туда.