Никогда прежде

Зато он отстранился удачно, чтобы склониться к моей шее, а я перехватила книгу и обрушила на голову посла. Даже игры с пространством не помогли ему в этот момент неожиданного и спонтанного нападения. Он разжал руки, выпуская меня, прижал ладони к голове, а я ловко соскочила на пол и даже не споткнулась и не упала. Пока он не пришел в себя, промчалась отделяющее от двери расстояние, с размаха налетев на деревянное полотно. Но в этот раз не прошла сквозь, а натолкнулась на плотную массу воздуха. Тягучую, перетекающую, трансформирующую пространство в подобие коридоров и отражений, где были и дверь, и стены, и камин, и кресло, но мне не удавалось пройти до них напрямую. Только по заданному направлению, вытянув руки, пока комната снова не стала напоминать нормальную и привычную, только оказавшись вдруг не приемной, а спальней. Я вышла в точности возле широкой кровати. И меня начало охватывать настоящее отчаяние.

Мужчина вошел внутрь обычно, без всяких спецэффектов и лабиринтов из воздуха. Толкнул за спиной дверь, отрезая нас таким образом и от приемной.

– Вам нравятся отказы? – сипло спросила я. – Разжигают интерес?

– Прежде их не получал, – он покачал головой. – Они вызывают… – задумался, – раздражение. Я точно не люблю отказов.

– А вы понимаете, что, – я совладала с голосом, – это так просто не пройдет? Даже несмотря на ваше положение?

– О чем вы? – Он стянул с шеи черный платок, сняв с него булавку с синим камнем. Затем бросил следом свой черный пиджак. Оставались еще шелковая белоснежная рубашка и брюки.

– О том, что я против, но вы держите меня силой и обманом.

– Я видел, вы вошли сами. Вас же подарили мне на эту ночь, разве нет? Иначе отчего вы в моей комнате?

Подарили? Подарили!

– У нас невозможно дарить людей! Я оказалась здесь по ошибке!

– Вы оказались здесь, поскольку понравились мне. С первого взгляда. А ваши лидеры рассудили, что вы можете пригодиться. Есть что-то… – он неопределенно махнул ладонью, – неуловимое. Тонкий аромат или же образ…

– Вы женщин коллекционируете? – осенило меня. – Как цветы!

– Это люди срывают цветы, – он произнес будто с огорчением, притом принявшись расстегивать рубашку, – чтобы на время насладиться их благоуханием и красотой. Цветок погибает, о нем забывают. Мне же нужна женщина, не теряющая своей привлекательности. Едва ли такая найдется, хотя вы, именно вы, умеете разжечь интерес.

Рубашка отлетела вслед за остальными вещами, а я сжала на груди орден. Ладно, подходи. Все же лучшими становятся не за красивые глаза и не за пресловутые ароматы. Жаль честно выстраданной вещи, но себя жальче.

Я ощутила озноб, как от холодного дыхания, когда мужчина оказался близко. Провел пальцами по лифу, обводя очертания, скрытые платьем.

– Тебе помочь?

Камень ордена стукнул о пол, ленты упали сверху, а вот металлические вензеля звезды пригодились. Слились в руке отличного реставратора, превратившись за секунды пусть в небольшой, но острый клинок, упершийся мужчине прямо в горло.

– Да, мне помочь. Выйти отсюда.

Он улыбнулся. Обычно человек с клинком у горла улыбаться не станет, тем более когда девушка доведена до отчаяния.

– Шипы, – протянул он. – Какие острые.

И стал наклоняться ниже. А у меня рука дрожала, я старалась надавить, но все опускала и опускала ладонь, пока он склонялся. Потом по пальцам потекло нечто густое, тягучее.

– Теперь это очень хороший клинок, – проговорил у моих губ самый ненормальный из всех встреченных людей. Нет, нелюдей. Я дернулась назад, но не пустила его рука, крепко обхватившая за талию. А губы все же прижались к моим на короткий миг почти невесомо и спорхнули к виску, словно пробовали кожу этими поцелуями. Перешли к шее, задержались у сонной артерии. Покрывая ключицы тонкой вуалью не требовательных, но и не робких касаний, уже ласкали плечи, с которых сползала ткань платья. И я не понимала, как это остановить.

Ослабила давление на клинок, а он трансформировался против моей воли, обвивая пальцы и запястье новыми тонкими завитками, ложась на ладонь необычным украшением. Спина же коснулась подушек.

Что еще, что здесь еще?

Кровать!

Деревянная балка для балдахина заскрипела, отходя от державших ее опор. Иногда прежде, чем отреставрировать, необходимо сломать. Мужчина быстрым жестом остановил падение опасной конструкции на его спину. Балка растворилась в пространстве, а затем с грохотом покатилась по полу. Платье же отправилось следом за ней.

Слишком опытный, сильный. Что еще? Что есть еще?

Пол!

И неважно, какое наказание могло ожидать за подобное разрушение чужого дома, архитектурного достояния и настоящей древней реликвии с ее раритетной мебелью, бережно поддерживаемой в отличном состоянии. Но меня уже прошивало сотней острых разрядов от руки, опустившейся между бедер и очень умело прикасающейся в самом-самом интимном месте, от губ, смело играющих с грудью, невзирая на плотное закрывающее ее кружево.

Без моего разрешения!