Никогде

Он знал, что ему делать, но решил устроить небольшое представление. Тщательно изучил трупик коккер-спаниеля, потом протез ноги, потом размокший, покрытый плесенью сотовый телефон – и каждый раз разочарованно качал головой. Потом «вдруг» заметил тело маркиза. Почесал нос, надел очки и принялся его разглядывать. Мрачно кивнул пару раз, как человек, которому позарез нужен труп: выбор невелик, но ничего не поделаешь. И наконец махнул Данникину, указывая на тело маркиза.

Данникин раскинул руки, поднял глаза к небу и блаженно улыбнулся, показывая, что такая находка была ниспослана ему как божественная благодать. Затем он коснулся лба и изобразил на лице гримасу огорчения: лишиться такого великолепного трупа – горькая доля.

Старина Бейли достал из кармана шариковый дезодорант, наполовину использованный, и протянул его Данникину. Тот прищурился, лизнул дезодорант и вернул – не пойдет. Старина Бейли убрал дезодорант в карман и снова поглядел на маркиза: босого, без плаща, распухшего в канализационной воде. На серой коже, сморщенной, как чернослив, было множество ран – глубоких и не очень.

Старина Бейли вытащил из кармана флакон, на три четверти заполненный желтой жидкостью, и протянул Данникину, который принялся подозрительно его разглядывать. Жители канализации отлично знали, что такое «Chanel № 5», и с любопытством обступили Данникина. Медленно, с чувством собственного достоинства, он вытащил пробку, уронил одну каплю себе на запястье и принюхался с таким серьезным и важным видом, будто он – знаменитый парижский парфюмер. Покивал, подошел к старине Бейли и обнял его, подтверждая сделку. Старик отвернулся и задержал дыхание.

Потом старина Бейли поднял палец и постарался объяснить жестами, что он уже не молод, а маркиз Карабас – живой или мертвый, неважно, – весит немало. Данникин озадаченно поковырял в носу, а потом махнул рукой, давая понять, что его великодушие, его неразумная и неуместная расточительность когда-нибудь непременно приведут его самого и его людей в богадельню. И велел мальчишке привязать труп к раме детской коляски.

Старина Бейли прикрыл тело маркиза тряпкой и повез его по забитой народом палубе прочь от жителей канализации.

* * *

– Вегетарианский карри, пожалуйста, – сказал Ричард торговке. – Скажите, а вот у вас тут карри с мясом… Что там за мясо? – Женщина ответила. – О-о! – протянул Ричард. – Понятно. Тогда два вегетарианских.

Вдруг у него за спиной послышался глубокий чувственный голос:

– Давно не виделись.

Он обернулся. Это была бледная девушка с фиалковыми глазами в черном бархатном платье – та самая, которая встретилась им в известняковых туннелях.

Ричард улыбнулся.

– Привет… Ой, и пападам, пожалуйста, – сказал он торговке. – За карри пришла?

Она подняла на него свои фиалковые глаза и проговорила, подражая Беле Лугоши:[49]

– Я не ем… карри, – и залилась звонким, радостным смехом.

Ричард вдруг подумал, что уже очень давно ни одна девушка не пыталась его развеселить.

– Э-э… Ричард. Ричард Мэхью, – представился он и протянул руку. Она легонько ее пожала. Ричард отметил, что пальцы у нее ледяные. Впрочем, кто не замерзнет осенней ночью на палубе крейсера, продуваемой сырым ветром Темзы?

– Ламия, – сказала девушка. – Я из детей ночи.

– А-а… И много вас?

– Не очень.

Ричард забрал коробочки с карри.

– И чем ты занимаешься? – поинтересовался он.

– Когда не ищу себе пропитание, – с улыбкой проговорила она, – предлагаю услуги проводника. Я знаю все уголки Нижнего Лондона.

Вдруг за спиной Ламии выросла Охотница, хотя Ричард готов был поклясться, что она только что стояла у дальнего конца прилавка.

– Он тебе не достанется, – прошипела Охотница.

– Это мне решать, – с милой улыбкой ответила Ламия.

– Охотница, познакомься, – сказал Ричард, – это Ламия. Она из ночных детей.

– Детей ночи, – поправила девушка.

– Она проводник.

– Я отведу тебя, куда хочешь.

Охотница забрала у Ричарда пакет с карри в картонных коробочках.

– Нам пора, – сказала она.

– Погоди, – остановил ее Ричард. – Если мы хотим попасть к сама-знаешь-кому, нам понадобится помощь.

Охотница промолчала и выразительно посмотрела на Ричарда. Еще вчера такого взгляда было бы достаточно – он бы не осмелился возражать. Но то вчера.

– Давай спросим Дверь, – сказал он. – Маркиза не видать?

– Нет.

* * *

Старина Бейли стащил по трапу труп, привязанный к раме коляски и похожий на безобразное чучело Гая Фокса из тех, какие до недавнего времени дети таскали в начале ноября по всему Лондону, показывая прохожим, прежде чем сжечь пятого числа в День Гая Фокса. Бейли, чертыхаясь, проволок труп через Тауэрский мост, а потом вверх по склону, мимо Тауэра. Затем он направился на запад в сторону метро «Тауэр-хилл». И наконец остановился, немного не дойдя до входа на станцию, у широкой стены из серого камня. «Сойдет, – решил старина Бейли. – Хотя на крыше было бы лучше».