Никола Тесла и загадка Тунгусского метеорита

БУБНОВ: А если посмотреть на проблему с другой стороны? Ведь Тунгусский «метеорит» упал давно, последствий от его падения для Планеты практически никаких (сейчас в тех местах лес даже пришел в порядок), поиски материальных следов ни к чему не привели, вероятность повторения события мизерная… Так, может быть, нет особой нужды этим заниматься дальше?

ПЕТРОВ: Не согласен. Проблема эта экстраинтересная. Прежде всего — с точки зрения происхождения Солнечной системы. Кометное и метеоритное вещество содержит ценнейшие сведения для науки.

Мы наблюдаем Солнечную систему тысячелетия, более трех с половиной столетий исследуем ее оптическими и прочими приборами, два десятилетия непосредственно «общаемся» с ней с помощью космических аппаратов, но до сих пор так и не знаем, как она возникла и как эволюционирует. Не существует ни одной признанной теории.

БУБНОВ: И здесь нет никаких загадок? Нет парадокса?

ПЕТРОВ: Это игра журналистов в «тайны», «парадоксы», «тупики», «камни преткновения»… Что Вы вкладываете в слово «загадка»?

БУБНОВ: Например, задача наукой поставлена давно, есть потребность в ее решении, для этого применяются все новые средства и методы, а оно, решение, — все дальше и дальше.

Близкий пример — проблема происхождения Луны. Или вот еще — до сих пор не ясна природа чувственного, эмоционального восприятия мира человеком. Мало ли загадок…

ПЕТРОВ: Все, о чем Вы говорите здесь, никакие не загадки, обыкновенное незнание, соответствующее нормальному поступательному ходу познания действительности.

Вот, кстати, еще почему исследования по Тунгусскому «метеориту» внешне развивались не столь быстро. Сейчас есть возможность привлечь к ним более широкие круги ученых разных специальностей.

Например, в определении вероятных размеров тунгусского болида мне оказал помощь член-корреспондент АН СССР Б. Раушенбах, специалист по управлению космическими аппаратами. Он применил для этого разработанный им метод анализа пространственных построений… в древнерусской живописи. А сейчас нужно «хитроумие» химиков с их новейшими методами.

Необходимо до конца понять, что произошло с живой природой в районе падения «метеорита».

БУБНОВ: Видимо, у каждой крупной проблемы должна быть своя стратегия: точное понимание главной цели и путей ее решения. Но складывается впечатление — и телефильм способствует этому, — что у некоторых крупных проблем (я бы сказал это не только о Тунгусском «метеорите», но и вообще об изучении Солнечной системы) нет стратегии, а есть лишь тактика, определяемая наличными средствами.

Почему в бассейне Подкаменной Тунгуски работают самодеятельные группы? Руководят ими, конечно, профессиональные ученые. Но в группы входят и любители. Есть мнение, что самодеятельность и любительство ведут к девальвации научного результата?

ПЕТРОВ: Я думаю, это неправильно. Для серьезного ученого не важно, кем представлен результат, важна его суть. Есть ведь остепененные «профессионалы», которые даже в своем главном деле являются дилетантами. Но известны и дилетанты, сделавшие открытия в науке…

Важны задачи и исследовательский подход, а значит, результат не может не оказаться ценным для науки. Если говорить о стратегии, то она имеется у каждой науки, по крайней мере, существует объективно.

БУБНОВ: Вот в фильме говорится, что ученые от штурма этой проблемы перешли к ее длительной осаде. А не может ли быть так: если первый результат исследований не стал общепризнанным, хотя бы в какой-то гипотетической модели, проблеме суждено остаться на уровне гипотез?

ПЕТРОВ: Осада или штурм — в постановке любой научной задачи все зависит от идеи, имеющейся у ученого. Если есть хорошая идея и энтузиазм, ученому нужно предоставить средства и условия для творчества. Наука — дело тонкое. Планировать ее механически, только от желаемой цели, занятие сомнительное. Исходить надо из наличия конкретных людей с идеей потрудиться.

БУБНОВ: Значит, главное не в том, чтобы результат совпал с поставленной целью? Отрицательный результат в науке — тоже результат…

ПЕТРОВ: Ставя научную задачу и планируя исследование, не нужно бояться риска. Планировать науку с математической точностью нельзя. Даже метод экспертных оценок, когда отбрасываются крайние значения, может быть использован крайне ограниченно.

История науки знает примеры, когда, отбрасывая «крайних» (например, сжигая на костре), наука сама отбрасывалась назад на столетия.

И вообще в нашем деле главное не предвидение — фантазия. Об этом говорил еще В.И. Ленин. Фантазия должна быть главным качеством ученого. Она порождает идеи, а идея двигает науку, наше знание…

* * *

Кто-то мне подсказал, что стоит посмотреть энциклопедию для юношества. В библиотеке Института на тот момент такой энциклопедии не оказалось. А так как начинался отпуск, я посетил школьную библиотеку в деревне Гжель, в районе которой у нас был садовый участок.