Никола Тесла. Наследие великого изобретателя

Пользуясь безоговорочной поддержкой своего любимого учителя — Резерфорда, Капице удалось уговорить органы власти выкупить для его института уникальное лабораторное оборудование. Так он получил возможность создавать сверхмощные магнитные поля и сверхнизкие температуры, изучая поведение веществ в таких экстремальных условиях. Особо интересовало Петра Леонидовича конструирование установок для сжижения газов.

В работе Института проблем физики (ИПФ) Капица хотел воплотить оптимальные с его точки зрения принципы организации «большой науки», исключающие распыление сил и бюджетных средств на различное «мелкотемье». Все силы своего коллектива молодой директор хотел направить исключительно на изучение фундаментальных явлений природы, их всесторонний анализ и познание глубиной сущности физических процессов.

Вначале Ландау казалось, что ему удалось вырваться из кровавых лап НКВД, в которые попало столько его коллег, но волна репрессий накрыла его и в столице. Весной 1938 г. он был арестован по совершенно надуманным и абсурдным обвинениям. Не известно, насколько трагически сложилась бы судьба «гения Дау», быстро угасающего в тюремных условиях, если бы не заступничество его учителей и покровителей — Бора и Капицы. Они настойчиво посылали письма в защиту Ландау, адресуя их в самые высокие инстанции, и это произвело определенный эффект. Лев Давидович был освобожден «на поруки» Капицы, что само по себе было крайне необычно для того времени.

Страшный год, проведенный в застенках Лубянки, оставил неизгладимый след в душе Льва Давидовича. Надо сказать, что гениальность великого теоретика заключалась не только в его интеллекте, но и в непревзойденной способности проводить логический анализ самой запутанной ситуации как в физических исследованиях, так и в жизненных отношениях. В странном клубке дела УФТИ Ландау сразу же увидел четко выраженный посторонний интерес. Надо было развалить низкотемпературные исследования лаборатории Шубникова вместе с еще несколькими второстепенными направлениями и направить деятельность самого Дау в конкретном направлении. Определить направление этих беспощадных ударов было просто и… страшно.

Раздавленный тюрьмой Лев Давидович сторицей отплатил Капице в науке, построив теоретическую модель явления сверхтекучести. Но у Ландау никогда не было близких, сердечных или хотя бы теплых отношений с «командой Кентавра». Да, Лев Давидович без единого слова возражения, причем не на страх, а на совесть, занимался спецтематикой ИПФ, и даже когда сам Капица попал в сталинскую опалу, Ландау остался ему верен до конца и активно разрабатывал теоретическую часть его новых и крайне необычных проектов…

Если раньше Дау просто фонтанировал энергией, совершенно не задумываясь о последствиях, то теперь он стал очень аккуратно подходить к личности собеседника. Ну и, конечно же, кардинально изменился его подход к спецтематике, которой Институт физпроблем Капицы занимался в полном объеме. Трудно даже представить себе изумление и возмущение Великого теоретика, когда, едва оправившись от тюремного заключения, ему с соблюдением всех режимных процедур были переданы для теоретической проработки все те же материалы по «лучам смерти Теслы». Однако в этот раз все свои эмоции Ландау держал при себе. Теперь он даже боялся подумать о том, как в свое время бросил на стол заместителя директора по режимно-секретной работе УФТИ эти самые листки техзадания с криком:

— Это полная патология, я этой ахинеей заниматься не буду!

И как рассмеялся в лицо институтскому особисту, когда тот произнес со скрытой угрозой:

— Тогда мы будем заниматься вами, товарищ Ландау!

Самым страшным во всем этом была последующая железная логика событий…

Как же заглянуть за полог секретности и хотя бы приблизительно узнать, чем закончились оценочные расчеты Льва Давидовича над пучковым оружием заокеанского мечтателя?

К сожалению, всякий раз, когда речь заходит о точных архивных данных, нам приходится ссылаться на какие-то препятствующие обстоятельства. Срочная эвакуация института Капицы в Казань, суматоха «бивачной жизни», как называл ее сам Лев Давидович, во многом способствовали исчезновению множества документов, так или иначе проливающих свет на интересующие нас вопросы. Моисей Исаакович Каганов приводил рассказ Якова Борисовича Зельдовича, свидетельствующий о том, что вся спецтематика, обсчитываемая Ландау в годы войны, так или иначе касалась взрывных процессов. Были среди этого и довольно интересные вещи, как то ступенчатые и объемные взрывы, а также взрывное выделение энергии при электромагнитных резонансах. Больше, увы, дополнительно узнать ничего не удалось, хотя существует несколько послевоенных открытых публикаций, в которых Лев Давидович рассматривает математические модели течения взрывных процессов в различных режимах.