Никола зимний

– В общем-то, мы не грузчики, но здесь особый случай. Когда чистишь как представитель фирмы, сама собой разводится такая волокита, хоть святых выноси. А когда ты частное лицо, совсем другие пироги. Темп так взвинчивается, что впору тормозить. И объяснение следует искать не только в безвыходном положении заказчика, сроки подпирают почти всегда, просто атмосфера, создаваемая при работе двух контор, располагает к топтанию на месте. Большое количество передаточных звеньев ослабляет связи. А здесь все жестко, поэтому и темпы хорошие.

У него гаснет папироса, он чиркает спичку. Пальцы его трясутся – может, после вчерашнего загула, но скорее, после сегодняшней гонки. Орехов уже рад, что выпало работать именно с Сережей. Согласись Гущин – еще неизвестно, как бы все образовалось. Тот бы ни за какие деньги не стал таскать кислоту, слишком печется о своем здоровье. Лично Орехову работать с пьяницами намного удобнее. Ему опять повезло.

– Под горку пошло, – говорит слесарь и подмигивает Сереже.

У них уже наладились отношения. Орехов даже немного ревнует. Его самого пока вниманием не балуют. Но это только здесь. Чаще он быстро находит с людьми общий язык, и с начальством, и с рабочими, жаловаться грех. Но бывает, случается, что словно зверюга страшная пробежит между… и все, сколько ни бейся – никаких контактов. А без них много не наработаешь. Сегодня другое дело: закончили и распрощались. Просто для пользы дела кто-то из них двоих должен был добиться расположения людей. Лучше получилось у Сережи. Да иначе и быть не могло. Орехов то на машине раскатывается, то с Розочкой лясы точит, а они вместе кислотой дышат.

Но до очередного перекура он работает не хуже других, даже поторапливает, все-таки пока он мотался, другие выматывались. Время между перекурами становится все короче, а сами перекуры – длиннее, но Орехову не сидится. Тянет его в сторожку – видно, слишком долго смотрел вчера на Леночку и сегодня слишком много думал о ней. Теперь его угощают горячим чаем. Кружка обжигает губы, и он больше говорит, чем пьет, вернее, расспрашивает и слушает.

Сын у Розы в сентябре идет в школу. Работает она в бухгалтерии на соседней автобазе, а сторожить начала недавно, сначала стеснялась, потом привыкла. С мужем прожила полтора года, разошлись, потому что пил и распускал руки. Орехов понимающе кивает, соглашается, что во всем виноваты мужчины. Грудь у Розы едва заметна, резко торчат ключицы, зато длинные ноги очень стройны, видно, что сильные. Орехов заводит разговор о спорте. Роза подхватывает, конечно же, она спортсменка: играла в сборной школы и училища, ездила на соревнования. Она рассказывает про первенство города по волейболу, но Орехову пора идти.

Финишный рывок – и с заливкой кислоты покончено. Сережа объявляет большой перерыв. Собственно, черновая работа уже позади, остальное дело мастера, все могут отдыхать. Рабочие готовятся к обеду. Сережа отзывает Орехова.

– У мужиков тормозки по пуду. Наверное, и нам не мешает за чем-нибудь съездить.

– Не беспокойся, я обо всем позаботился, сейчас принесу из багажника.

Садятся все вместе, вчетвером. Орехов ест много и быстро. Сначала, он пробует чужое, потом смотрит, к чему тянутся руки, и налегает на самое вкусное, пока не растащили, а что похуже – никуда не денется, это в последнюю очередь. Он ест и нахваливает.

– Пореже мечи, желудок заболит, – предупреждает Сережа.

А следом за ним и слесарь вставляет с важным видом затертую шуточку:

– Люблю повеселиться, особенно пожрать.

– Грешен, мужики, грешен, – сознается Орехов, – дурная привычка, всю жизнь на ходу заправляюсь, иначе не получается.

– Да ты не стесняйся, вот сальцо еще, деревенское, – успокаивает слесарь.

– Хорошее сало, с чесночком, в деревнях все время с чесноком солят.

– Сейчас и в городе чеснок есть. Важно, чем чушку кормят: если хлебом – сало мягкое.

– Деревенское, оно сразу чувствуется.

Он ничего не чувствует и отлично знает, что в городах давно умеют солить сало, но разве жалко подпустить маленького леща? Пока мужики курят, он идет к машине, надо посмотреть двигатель, что-то в нем дребезжало. Роза стоит рядом, скучно ей в дежурке. Орехов дослушивает рассказ о ее волейбольных подвигах и предлагает в следующее воскресение сходить на пляж, где они вволю порезвятся с мячом. Впереди еще целая неделя. Орехов не уверен, что он вспомнит о назначенном свидании, но сейчас очень приятно смотреть на обрадованную Розу. Она жалуется, что уже давно (тысячу лет) нигде не была (кавалеров нет, а одной неудобно). Она так и говорит: «кавалеров». Старомодное словечко вселяет в Орехова уверенность, что его ухаживания не пропадут даром. Розе надо сходить домой поесть и покормить сына, она обещает вернуться через полчаса и просит присмотреть за «постом». Орехов, конечно, заверяет, что можно не беспокоиться, все будет в порядке.

Приходит Роза часа через два. Орехов с Сережей занимаются схемой. Роза угощает их семечками. Орехова она называет по имени. Сережа смотрит на сторожиху с нескрываемым интересом, а когда они остаются одни, ехидненько спрашивает: