Николай Бенуа. Из Петербурга в Милан с театром в сердце

За короткий срок в компании Ореста Аллегри, тот научил юного Бенуа многому: основам оформления театральных декораций, специфической и сложной науке сценографической перспективы, всем тем магическим приемам, которые Николай будет применять на протяжении своей долгой жизни в театре.

О роли Аллегри в профессиональной подготовке сына высказывался Александр Бенуа в своем письме к историку искусства Герману Недошивину (1910–1983), написанном в Париже 25 июня 1957 года: «…в специальной подготовке в сфере театральной декорации Николай многим обязан художнику Оресту Карл. Аллегри (итальянцу, состоявшему в течение многих лет при имп. Театрах, а позже являвшемуся постоянным исполнителем декораций для русских спектаклей Дягилева, А. Павловой, Иды Рубинштейн и т. д.; скончался Аллегри в Париже в 1956 г. — глубоким стариком). От Аллегри мой Николай познал законы театральной перспективы и важнейшие приемы трудной декорационной техники»[97]

.

В Ла Скала в 2014 г. с декорациями Ореста Аллегри (а также Петра Ламбина и Константина Иванова), восстановленными Еленой Кинкульской и Борисом Каминским, был поставлен спектакль «Раймонда» (хореография Мариуса Петипа).

Глава 5

Первые работы

После отъезда Аллегри в Италию, Николай становится не только последователем, но и наследником сценографа, практически заступив на его пост, несмотря на крайнюю молодость. В течение короткого периода с 1921 по 1923 г. он самостоятельно оформил «Северных богатырей» Ибсена для Большого Драматического театра Петрограда, и, в сотрудничестве с отцом, — «Юлия Цезаря» Шекспира (премьера прошла 20 апреля 1922 г.). Для Мариинского театра он оформил балет «Времена года» А. Глазунова, в Театре Музыкальной комедии — две оперетты: «Сильва» И. Кальмана и «О чем мечтают девушки» А. Феоны[98]

.

Он пишет о себе: «В июне 1920 года я поступил на службу в Государственный академический театр оперы и балета (бывший Мариинский) помощником главного декоратора Ореста Аллегри, с которым проработал несколько месяцев, после чего он меня рекомендовал на свою должность. Алексей Максимович [Горький] очень сочувственно отнесся к моему назначению на пост уехавшего в Италию Аллегри. Он сам пожелал познакомиться с моими первыми самостоятельными эскизами к „Северным богатырям“ Ибсена и дал мне ряд ценнейших советов, доказывающих, что он глубоко чувствовал и знал природу театра. Горький был для меня не только гениальным писателем и великим человеком, но и незаменимым советчиком во всех моих начинаниях»[99].

28 февраля 1921 г. восстали моряки в Кронштадте, возмущенные репрессивной политикой «военного коммунизма». Большевистское правительство решило подавить мятеж, для чего была проведена мобилизация всего мужского населения. Н. Бенуа, также мобилизованный, вспоминал, что задача стояла сверхсложная: необходимо было проделать по льду, пешком, путь до крепости, находившийся под шквальным обстрелом восставших. В отступавших сзади стреляли комиссары. Первые отряды атакующих были полностью уничтожены. Мысли о скорой гибели посещали молодого человека, и его отец решил обратиться к своим влиятельным знакомым. Горький, будучи близок к Ленину, немедленно связался с вождем с просьбой спасти многообещающего молодого сына Александра Бенуа, которого писатель очень ценил. Ленин немедленно подписал для Николая персональную отсрочку на три недели. За этот период восстание было подавлено, и Николай не стал возвращаться в армию, тем более что документы военного округа были утрачены в пожаре[100]. Жизнь Николая оказалась спасена, и он смог возвратиться к своей мирной театральной работе.

В тот беспокойный, но и продуктивный рабочий период в личную жизнь двадцатилетнего юноши врывается любовь, заставляя забыть все прошлые увлечения. Оперная певица и красавица по имени Мария, а для своих просто «Марочка», захватывает все думы Николая. Он влюблен так сильно, что ни уговоры родителей, ни их внушения не способны избавить молодую голову от яркого образа Марии Николаевны Павловой (1899–1980), достойной преклонения и восторгов.

Таким образом дело решено и в 1922 г. Николай женится на Марии: пара тайком венчается в Петрограде, в католической церкви св. Станислава, а затем регистрирует брак при городской управе. Эта его поспешная женитьба вызывает недоумение и, можно утверждать, недовольство у родителей. Даже через два года после свадьбы у старших Бенуа проскальзывает раздражение от того факта, что Мария Николаевна не принадлежит к кругу высококультурных семейств столицы. Александр Николаевич в дневниках сдержанно отмечает: «.. он женился на особе вполне миловидной, не вполне „подошедшей“ к дому. Постепенно мы привыкли к ее хорошенькому лицу и к тихому (в нашей среде, по крайней мере) нраву»[101].